Валентин Катасонов - «Китайский синдром» Путина. Прорыв или утопия

Власть постоянно твердит о «рывке» и «прорывах», имея в виду повышение темпов экономического роста и радикальное изменение структуры экономики в пользу обрабатывающей промышленности. Особенно в пользу машиностроения и высокотехнологических производств. Но внимательное изучение майского указа в части, касающейся национальной программы развития экспорта, показывает, что документ не предусматривает никаких прорывов в структуре экспорта.

Будет продолжаться экстенсивное наращивание сырьевого экспорта, и сырьевой характер экспорта будет прикрываться фиговым листочком «косметического облагораживания» природных ресурсов и присвоения им почетного звания продукции глобальных конкурентоспособных несырьевых секторов.

В любом учебнике по экономике можно прочитать, что в случае возникновения дефицита государственного бюджета (превышение расходов над доходами) государство закрывает возникающую «дыру» с помощью займов (внутренних или внешних). Один из вариантов затыкания бюджетной «дыры» – размещение долговых бумаг государства у своего Центробанка. Последний приобретает такие бумаги с помощью денег, создаваемых на «печатном станке». Это так называемая необеспеченная денежная эмиссия, которая создает инфляцию.

В текущем десятилетии российский бюджет был в основном дефицитным. Величина дефицита составила (% ВВП): 2012 г. – 0,02; 2013 г. – 0,5; 2014 г. – 0,5; 2015 г. – 2,6; 2016 г. – 3,5; 2017 г. – 1,4. И лишь в прошлом году бюджет был сведен с профицитом: превышение доходов над расходами составило 2,7 % ВВП.

Дефициты бюджетов, безусловно, подпитывали инфляцию в стране. С 2013 года Банк России объявил, что отныне главной целью его денежно-кредитной политики становится «таргетирование инфляции» (хотя в статье 75 Конституции РФ записано, что таковой целью является «защита и обеспечение устойчивости рубля»).

Любой добросовестный студент экономического вуза сказал бы, что самым простым и очевидным способом преодоления инфляции является ликвидация дефицита государственного бюджета. С этой точки зрения борьба с инфляцией в России выглядит, мягко говоря, странно.

Начать надо с того, что дефициты государственного бюджета, фиксировавшиеся в 2012–2017 гг., являются искусственными. Ведь в стране в этот период было два гигантских фонда, которые находились в ведении Минфина: Резервный фонд и Фонд национального благосостояния (ФНБ). В 2012 году остатки ФНБ, например, составляли в среднем около 4,0 % ВВП, а остатки Резервного фонда – 3,1 %. В 2017 году эти показатели были соответственно равны примерно 4,7 % и 1,1 %.

Самым очевидным способом поставить точку на инфляции было закрытие дефицита бюджета с помощью денег указанных фондов. Это мог и должен был сделать Минфин. Так, в 2017 году средств в обоих фондах было в четыре с лишним раза больше, чем бюджетная «дыра». Но вместо простого и очевидного решения проблемы, для которого не очень даже нужен был Центробанк, последний взял проблему на себя и с увлечением занялся «таргетированием инфляции».

Самый настоящий спектакль, но спектакль не безобидный! Центробанк включал «печатный станок» для закрытия бюджетной «дыры» и одновременно изымал «лишние» деньги из обращения. Это похоже на то, как если бы водитель автомобиля одновременно нажимал на педали газа и тормоза. Инфляция никуда не уходила, а экономика лишалась денег.

До сих пор не могу понять: или А. Силуанов и Э. Набиуллина были двоечниками по экономике, или же они всё прекрасно понимают и сознательно уничтожают Россию? Интересно, сколько еще этот тандем, называемый «денежными властями», будет продолжать свой изуверский эксперимент над российской экономикой? Не до тех ли пор, пока от некогда большого и прочного дома останется одно пепелище?

О том, что российская экономика хронически задыхается от безденежья, свидетельствует коэффициент монетизации экономики, который представляет собой отношение величины денежной массы (денежный агрегат М2, представляющий собой сумму наличных и безналичных денег) к ВВП страны, выражаемое в процентах. Чтобы экономика не «задыхалась», нужно, чтобы коэффициент монетизации был не менее 50 %. По данным МВФ, среднемировой коэффициент монетизации в середине текущего десятилетия составлял 125 %, в экономически развитых странах был выше 150 %. А в Китае, Японии, Нидерландах и некоторых других странах – свыше 200 %.

А в России? В «нулевые» годы коэффициент был ниже 30 %, сейчас колеблется в диапазоне от 40 до 45 %. Достаточно много интересных зарубежных и российских исследований показывают почти стопроцентную корреляцию между показателями монетизации экономики и темпами экономического роста (см., например, Блинов С. Н. «Запах рецессии»). Нет никаких сомнений, что педаль тормоза российской экономики находится у Центробанка, управляющего денежной массой. А Минфин Центробанку в этом преступном деле подыгрывает.

Примечательно, что в прошлом году федеральный бюджет РФ был наконец сведен с профицитом. Превышение доходов над расходами составило аж 2,7 % ВВП. Казалось бы, инфляция должна была испариться, как утренний туман. Ан нет! Согласно данным Росстата, по итогам 2018 года инфляция составила 4,3 %. Удивительная вещь, идущая вразрез с догматами экономической науки. Но все просто: даже в условиях бюджетного профицита «печатный станок» Центробанка продолжал работать. Он продолжает работать и в этом, 2019 году.

Пока у бюджета еще были дефициты, они камуфлировали деятельность Центробанка по разгону инфляции: мол, Центробанк инфляцию не создавал, он лишь с ней боролся. Но прошлый год показал, что на Минфин уже инфляцию не спишешь. Высокая ключевая ставка Центробанка делает банковские кредиты дорогими для предприятий реального сектора экономики. Большие расходы на обслуживание долгов по таким кредитам повышают издержки производства и цены.

Отказ Центробанка от контроля над валютным курсом рубля ведет к неуклонному снижению этого курса. Это повышает рублевые цены на товары импортного происхождения и вносит свой вклад в раскручивание инфляции.

Дорогие кредиты ускоряют банкротство предприятий реального сектора экономики. Происходит обесценение или даже физическое уничтожение активов таких предприятий-банкротов. Усиливается дисбаланс материальных активов и денежной массы в сторону денежной массы.

В банковском мире России обнаруживаются гигантские «черные дыры» (дисбалансы между обязательствами и активами), которые Центробанк пытается частично закрывать путем санирования «системно значимых» банков. Такое санирование осуществляется с помощью «печатного станка».