Валентин Катасонов - «Китайский синдром» Путина. Прорыв или утопия

Майский указ Путина ничего не меняет – наша экономика остается экономикой «трубы». В пункте 14 указа есть несколько конкретных стоимостных целевых показателей (на 2024 год): «достижение объема экспорта (в стоимостном выражении) несырьевых неэнергетических товаров в размере 250 млрд долларов США в год, в том числе продукции машиностроения – 50 млрд долларов США в год и продукции агропромышленного комплекса – 45 млрд долларов США в год, а также объема экспорта оказываемых услуг в размере 100 млрд долларов США в год».

Для начала начну с самого простого. Сдается мне, что целевые показатели по наращиванию экспорта машин и оборудования, а также продукции агропромышленного комплекса не будут выполнены. На чем основываются мои сомнения? На статистике. По данным Росстата, в период 2012–2017 гг. экспорт по товарной группе «Машины, оборудование и транспортные средства» составил (млрд долл.): 2012 г. – 26,6; 2013 г. – 28,8; 2014 г. – 26,5; 2015 г. – 25,4; 2016 г. – 24,5; 2017 г. – 28,1. За шестилетний период прирост экспорта составил всего 1,5 млрд долл., или 5,6 %.

А вот статистика по экспорту продукции АПК. По данным Росстата, в период 2012–2017 гг. экспорт по данной товарной группе составил (млрд долл.): 2012 г. – 16,8; 2013 г. – 16,3; 2014 г. – 19,0; 2015 г. – 16,2; 2016 г. – 17,1; 2017 г. – 20,7. За шестилетний период прирост экспорта составил всего 3,9 млрд долл., или 23 %.

Чтобы выйти на целевой показатель 2024 года по экспорту машин и оборудования, его следует увеличить по отношению к 2017 году в 1,8 раза. Чтобы выйти на целевой показатель 2024 года по экспорту продукции АПК, его следует увеличить в 2,2 раза. Уже совсем печальная картина обстоит с экспортом услуг.

В 2017 году, по данным Банка России, российский экспорт услуг составил лишь 15,4 млрд долл. Чтобы выйти на заданный в 2024 году уровень, экспорт услуг надо увеличить в 6,5 раза. Было бы разумнее, если бы авторы проекта указа поставили задачу по торговле услугами хотя бы избавиться от хронического и большого дефицита торговли услугами. Например, в 2017 году этот дефицит (превышение импорта над экспортом) составил 8,4 млрд долл.

Тут не надо быть экономистом и большим знатоком внешней торговли, чтобы сказать, что целевые показатели по экспорту взяты с потолка. Такие запредельные показатели можно было бы устанавливать лишь в том случае, если бы, скажем, в стране стартовала индустриализация. Тогда действительно можно было бы рассчитывать на такие «рывки». Но про индустриализацию, мобилизацию экономики и создание эффективной системы управления экономики в майском указе – полное молчание.

Удивительным образом в указе обойден вопрос о том, предполагаются ли радикальные изменения структуры внешней торговли России и ее места в международном разделении труда в предстоящие шесть лет. Или же все сохранится по-прежнему, т. е. Россия будет оставаться сырьевым придатком Запада, экономикой трубы. Из приведенных выше цифр непонятно, будет ли наращивание несырьевого экспорта замещать экспорт природных ресурсов (нефти, природного газа, руд металлов, необработанного леса и др.) или оно будет лишь дополнением к существующему сырьевому экспорту. Короче говоря, из общей картины выхвачен отдельный кусок, фрагмент, а всей картины мы не видим. Есть подозрение, что ее не видят и те, кто готовил проект указа.

Напомню, что за годы существования Российской Федерации было множество заклинаний по поводу того, что структуру внешней торговли страны надо менять, уходить от «экономики трубы», сокращать в экспорте долю нефти и других сырьевых товаров и наращивать долю продукции обрабатывающей промышленности, особенно машиностроения. Такие мантры звучали даже во времена Ельцина. Звучат они и после 2000 года, когда на Олимпе российской власти произошла «смена караула».

Каковы результаты этих заклинаний? Обратимся к данным Росстата. Доля товарной группы «Минеральное сырье» в экспорте Российской Федерации была следующей (%): 1995 г. – 42,5; 2000 г. – 53,8; 2010 г. – 68,5; 2016 г. – 59,2. А вот показатели по товарной группе «Машины, оборудование и транспортные средства» (%): 1995 г. – 10,2; 2000 г. – 8,8; 2010 г. – 5,4; 2016 г. – 8,6.

О чем свидетельствуют приведенные цифры? За более чем двадцатилетний период сырьевая ориентация российского экспорта даже усилилась, а позиции в области промышленного (машиностроительного) экспорта неуклонно слабели.

Сегодня не любят вспоминать статистику советского периода, а я напомню, что до начала 1970-х гг. экспорт Советского Союза был преимущественно промышленным, а не сырьевым. В 1950 году на товарную группу «Машины, оборудование и транспортные средства» приходилось 11,8 % экспорта СССР, а на группу «Топливно-энергетические ресурсы» – лишь 3,9 %. В 1960 году соотношение этих двух товарных групп было 20,5 % и 16,2 %; в 1970 году – 21,5 % и 15,6 % соответственно.

Когда в 1973–1974 гг. разразился мировой энергетический кризис и цены на черное золото взлетели в четыре раза, Советский Союз подсел на «нефтяную иглу» и структура внешней торговли СССР стала стремительно меняться. В частности, в 1975 году доля машин и оборудования в советском экспорте несколько снизилась – до 18,7 %, а вот доля топливно-энергетических ресурсов резко взлетела – до 31,4 %. Экспорт уже приобрел сырьевую ориентацию. В 1985 году ситуация была еще более неприглядной: на машины и оборудование приходилось лишь 15,5 %, а вот доля топливно-энергетических ресурсов взлетела до 46,5 %.

В эпоху «застоя» развитие внутреннего производства средств производства и потребительских товаров замедлилось, потребности стали покрываться в первую очередь за счет импорта, оплачиваемого нефтедолларами. В середине 80-х годов на мировом рынке нефти произошел обвал цен (спецоперация, спланированная и проведенная Вашингтоном), что, в свою очередь, нанесло тяжелейший удар по экономике Советского Союза. От этого удара СССР не сумел оправиться, страна шла к своему концу. Данная история является наглядным пособием, объясняющим, какие угрозы несет сырьевая ориентация экономики и экспорта. Она также показывает, что нельзя ни в коей мере допускать перекосов в сторону чрезмерного вовлечения страны в сферу международной торговли и в сферу международного движения капитала, ибо обе эти сферы контролируются Западом. Россия может сохранить свой национальный суверенитет лишь в том случае, если будет иметь свой развитый внутренний рынок, а международный рынок может быть лишь дополнением.

А тон майского указа таков, что, мол, России любой ценой надо и далее продолжать процесс интеграции в мировую торговлю и мировую экономику. Это у таких стран и юрисдикций, как Сингапур, Люксембург или Нидерланды, нет альтернативы такой интеграции, поскольку они мизерны по территории, численности населения, не имеют природных ресурсов, в принципе не способны создать емкий внутренний рынок. К тому же они не претендуют на то, чтобы играть сколь-нибудь заметную роль в мировой политике. А Россия обязана быть самодостаточной. У нее для этого есть все условия (обширная территория, большое население, природные ресурсы, исторический опыт – индустриализация 1930-х годов и т. д.). Без такой самодостаточности Россия может вообще исчезнуть с политической карты мира.