Валентин Катасонов - «Китайский синдром» Путина. Прорыв или утопия

Итак, в последние два года наращивание зарубежных инвестиций из Китая пробуксовывает. По данным Американского института предпринимательства, в 2018 году экспорт китайского капитала сократился очень существенно – на 36 % (в том числе в страны, участвующие в проекте ОПОП, – на 12 %; в прочие страны – на 54 %). Инвестиционный протекционизм – наряду с торговым протекционизмом – нарастает сейчас во всем мире. И на примере Китая это видно особенно явно. Причем в сфере противодействия китайским инвестициям Вашингтону удается добиваться большего, чем в сфере противодействия экспорту китайских товаров.

Китайцы сохранили статус второй крупнейшей экономики мира, однако им необходимо 30 % роста ВВП в год для обслуживания долга.

«В 2018 году общий объем ВВП Китая превысил 90 триллионов юаней, что примерно на 8 триллионов больше, чем в 2017 году. Если считать по среднему курсу, то общий объем экономики Китая достиг 13,6 триллиона долларов, уверенно занимая второе место в мире», – заявил на брифинге Нин Цзичжэ.

Как известно, есть ложь, бесстыдная ложь и статистика. Но бывает еще одна градация – китайская статистика – нечто запредельное. Поэтому я никогда не запоминаю цифр и не пытаюсь использовать китайские данные для серьезного анализа. В Китае прослеживается четкая линия: сколько надо – столько и нарисуем. Я встречал работы, которые подвергали серьезному сомнению официальную китайскую статистику. Я согласен с ними, реальный рост ВВП Поднебесной составляет 2–3 %. Но не более. Не буду погружать читателя в детали статистической методологии, ибо это не очень интересно.

Мы живем второй реальностью – обсуждаем цифры и с трудом представляем, как ситуация реально выглядит в жизни. Я не исключаю падения экономического роста Китая. Между прочим, американцы прагматично подошли к проблеме «китайского чуда», повесив над территорией Китая несколько своих спутников, отслеживающих физические параметры китайской экономики, в частности, транспортные перевозки, тепловые излучения. Таким образом американцы измеряют реальную деловую активность Поднебесной. Космическая статистика США показывает, что в Китае не заметно позитивной динамики.

К сожалению, мы живем в сюрреалистическом мире. Я помню, как во времена моего студенчества, когда вторая реальность еще только зарождалась, нас призывали подкреплять цифры натуральными физическими показателями – потребление электроэнергии в промышленности и других отраслях экономики, грузоперевозки и так далее.

ВВП Китая можно считать по-разному, ведь приведенные цифры рассчитаны в долларах США по официальному валютному курсу. А еще существует паритет покупательской способности (ППС). А если учитывать, что китайский юань занижен, то ППС ВВП Китая будет существенно больше, чем в Америке, о чем там прекрасно знают. Китайцы – хитрецы, поэтому не выпячивают свои достижения, предпочитая оставаться на втором месте – им так выгоднее, даже в свете торговой войны. Лучше прикинуться отстающими, что бывает выгодным и полезным на переговорах.

Я не думаю, что китайская экономика по масштабу уступает Америке. ВВП США на 80 % состоит из пены – сектора услуг. А большая часть услуг представляет собой воздух, иногда отравленный.

Сопоставление ВВП различных государств – это серьезный вопрос.

Но почему китайцы так зациклены на экономическом росте? Им надо показывать, что рост составляет не меньше 7 %, а в этот раз – 6,6 %. Предлагаю вспомнить нашу собственную историю – Советский Союз развивался динамичнее всех стран Запада. У нас была плановая экономика, которая основывалась в том числе на показателях. Были сквозные показатели, начиная сверху, с Госплана, заканчивая предприятиями. В советское время в основном пользовались натуральными показателями, а переносные показатели играли вспомогательную роль.

Ныне деньги перестали выполнять функцию меры стоимости. Мы пребываем в зазеркалье и пытаемся о чем-то рассуждать. Вновь мы возвращаемся к необходимости натуральных показателей – определенное число пар обуви, метров ткани, гречи и хлеба.

Переносные показатели лукавы, ибо можно накручивать вал, устраивать повторный счет или обесценивать денежную единицу, создавая таким образом некую видимость экономического роста. Сегодня в мире нет нормальных денег.

Во время моего студенчества существовала Бреттон-Вудская система – валютно-финансовая мировая система, в которой существовали фиксированные валютные курсы, поэтому можно было более-менее заниматься международным сопоставлением экономик, а сегодня, когда все «плывет», можно доказать все что угодно. При желании и российскую экономику может представить самой крупной экономикой в мире. Я могу состряпать такую статистику за несколько шагов, но это будет обманом аудитории.

Для китайцев экономический рост – это идея фикс. У Поднебесной очень высокий уровень долга, не только абсолютный, но и относительный. По официальной китайской статистике, совокупный долг Китая составляет 300 % ВВП. А нужно еще принимать во внимание теневой банкинг, дающий 300 % долга. Итого – 600 % ВВП. Для обслуживания долга необходимо иметь 30 % роста ВВП в год. Долг постоянно растет. Мне трудно предположить, как китайцы управляют своим долгом – где-то по партийной линии вызывают директора завода и объявляют: все, дружочек! Мы тебя банкротим!

Экономический рост – от лукавого. В бытность моей учебы не было еще понятия экономического роста, ибо так остро не стояла проблема долга. А сегодня слово «рост» и «ростовщичество» являются однокоренными. Рост нужен для обслуживания долгов, а не для повышения жизненного уровня трудящихся.

В 2014 году Государственный совет КНР выпустил документ «О планировании строительства системы социального кредита (2014–2020)», ставший директивой построения цифрового общества. Главной целью системы социального кредита (ССК) является наведение в стране порядка. Порядок предполагается наводить посредством установления всеобщего контроля над гражданами, выставления им оценок и поощрения с помощью таких оценок к хорошему поведению. Контроль предполагается установить с помощью цифровых технологий, способных отслеживать каждый шаг, каждое слово человека, а в дальнейшем – и его мысли. Нечто подобное задумано и в других странах, но Китай здесь идет впереди.

Кто-то ссылается на традиции «восточного деспотизма» как особенность китайской цивилизации, но дело еще в том, что Китай достаточно хорошо подготовлен к внедрению ССК технически. Китайцы очень неплохо интегрированы в цифровой мир. На середину 2018 года число интернет-пользователей в Китае перевалило за 800 млн человек, это без малого 60 % численности населения КНР. А по отношению к численности взрослого населения – более 90 %. Более 569 млн человек в Китае совершают покупки онлайн. Обороты розничных продаж в Интернете за первое полугодие 2018 г. превысили 4 трлн юаней (594 млрд долл.). По части приобщения к электронным сервисам, платежам и расчетам китайцы дадут фору американцам и европейцам. Мобильные платежи в Китае на 90 % обеспечивают сервисы Alipay и WeChatPay – компании мирового калибра. Такой же компанией мирового калибра является Alibaba – крупнейшая платформа электронной торговли, которой пользуются 448 млн китайцев.