Роберт Аллен - Глобальная Экономическая История. Краткое Введение

Так или иначе, но английское государство собирало примерно в два раза большие по объему в расчете на душу населения налоги, чем соседняя Франция 7. Конечно, оно несло ответственность и за расходование значительной доли национального дохода. Мы можем утверждать, что осуществлявшиеся государством траты способствовали экономическому росту. Большая часть доходов направлялась на удовлетворение потребностей армии и флота. Время от времени войска направлялись за границы Англии, но они всегда были готовы к наведению порядка внутри страны, подавляя бунты против машин или в поддержку демократии. Задача военно-морского флота состояла в расширении Британской империи и защите ее коммерческих интересов. От этого выигрывали даже трудящиеся, так как империализм был основой экономики с высокой заработной платой. Последняя, в свою очередь, создавала условия для экономического роста, базировавшегося на трудосберегающих технических изменениях. Если бы у Людовика XIV была возможность вводить налоги, он мог бы добиться процветания Франции, поддерживая военно-морской флот в состоянии постоянной боевой готовности, вместо того чтобы пополнять его или сокращать количество кораблей, в зависимости от приближения войны или наступления мира.

Экономическому росту способствовало и право парламента лишать англичан собственности против их воли. Во Франции это было невозможно. Французские гарантии собственности, как представляется, были чрезмерными. В этой стране отсутствовали аналоги частных актов английского парламента, запрещавшие землевладельцам огораживать принадлежавшие им участки, препятствовать строительству каналов или платных дорог. В результате французам не удалось осуществить прибыльные проекты по созданию системы искусственного орошения сельскохозяйственных земель в Провансе 8. На практике Славная революция означала, что «до 1688 г. деспотическая власть» государства «применялась время от времени… а впоследствии — постоянно».

Успешному осуществлению промышленной революции способствовала не только политическая система, но и зарождавшаяся научная культура. Научная революция XVII в. ознаменовалась разнообразными открытиями в сфере естественных наук, которые благодаря деятельности изобретателей нашли практическое применение в следующем столетии. К тому же успехи натурфилософии привели к росту доверия по отношению к научному методу познания. Согласно последнему миром правят законы, которые могут быть открыты в процессе наблюдения и использованы для улучшения жизни людей. Одним из важнейших научных открытий была модель Солнечной системы Исаака Ньютона, во многом способствовавшая изменению взглядов представителей высшего класса общества на религию и природу.

Вопрос о том, насколько эта переориентация была подхвачена массовой культурой, остается открытым. Известно несколько показательных примеров того, что изобретатели, вышедшие из рядов рабочего класса, руководствовались ньютонианской моделью. Например, Джон Гаррисон, прослышав о лекциях Сандерсона по натурфилософии, посвященных идеям Исаака Ньютона, попросил на время их экземпляр у приходского священника и переписал их для себя. Можем ли мы сделать отсюда вывод о том, что проявленный Дж. Гаррисоном в юности интерес к трудам великого ученого подвиг его на изобретение хронометра? С другой стороны, в народе не утихал интерес к черной магии как к средневековой альтернативе науки. Вероятно, в законы классической механики

И. Ньютона верило гораздо меньше людей, чем в магов, колдуний и черную магию. Проповеди Джона Уэсли привлекали миллионы последователей, а ведь он провозглашал, что «отказ от колдовства, в сущности, означает отказ от Библии» 9.

Трансформация массовой культуры происходила в большей степени под воздействием общественных изменений, а не ньютоновских «Математических начал натуральной философии». Наиболее мощными по своему влиянию были урбанизация и развитие коммерции. Они способствовали распространению грамотности и навыков счета, повышая их ценность. К XVIII в. большинство сыновей ремесленников, мастеровых, лавочников и фермеров, а также незначительная доля сыновей рабочих в течение нескольких лет учились в начальной школе. Ее посещали и многие девочки. В результате сформировалось общество, в котором было принято читать газеты, а его представители проявляли невиданный ранее интерес к политике. Это был новый мир, в котором мог стать знаменитостью даже такой радикал, как Томас Пейн, политический памфлет которого «Права человека» разошелся сотнями тысяч экземпляров.

Известия о новых научных открытиях распространялись по всей Европе, и энтузиазм высшего класса по отношению к натурфилософии приобрел всеобщий характер. В то же время эти культурные достижения не позволяют ответить на вопрос о том, почему промышленная революция началась и происходила в Англии. Вероятно, объяснение кроется в сложившейся в ней уникальной структуре заработной платы и цен. Английская экономика, характеризовавшаяся высокой заработной платой и доступом к дешевой энергии, позволила британским фирмам с выгодой для себя изобретать и использовать прорывные технологии промышленной революции.

В главах 1 и 2 мы видели, что заработная плата английских рабочих была достаточно высокой и позволяла им не жить впроголодь, питаясь одной овсянкой, а регулярно покупать хлеб, мясо и пиво. Но когда мы говорим о технологиях, главное, что в Англии заработная плата была относительно более высокой, чем цена капитала (рис. 7). В конце XVI столетия в Южной Англии, Франции и Австрии (представлявших Континентальную Европу) соотношение ставок заработной платы и стоимости использования капитала было примерно одинаковым. Но к середине XVIII в. труд английских рабочих, по сравнению с континентальными странами, «подорожал» относительно капитала на 6о%. В начале XIX столетия, когда появились первые необходимые нам данные об Азии, труд индийских рабочих относительно капитала был значительно дешевле, чем во Франции или Австрии. Соответственно, стимулы к механизации производства в Индии были значительно более слабыми, чем в Европе.

Та же самая история была и с энергией. Англия, с ее обширными каменноугольными бассейнами на севере и в центре страны, имела доступ к самой дешевой в мире энергии. Соответственно, по отношению к стоимости труда энергия в Англии была дешевле, чем где бы то ни было.

В результате этих различий в заработной плате и ценах английским деловым предприятиям выгодно было использовать сберегающие относительно дорогой труд технологии, увеличивая потребление дешевых энергии и капитала. Имея в своем распоряжении больше капитала и энергии, английские рабочие стали более производительными. В этом и заключается секрет экономического роста. Дешевизна труда в Азии и Африке привела к прямо противоположным результатам.