Доменик Рикарди - XXI век и будущее России

Ты можешь спросить: «За что они нас так ненавидят?» Я же тебе отвечу, что на самом-то деле «бескорыстная» ненависть присуща лишь очень немногим влиятельным маньякам, таким, например, как Збиг Бжезински или миссис Олбрайт. Это самые настоящие патологические русофобы. Они вполне реальны — их можно потрогать рукой, если, конечно, позволит охрана (Смеется.). Остальные важные господа просто-напросто очень и очень любят деньги. И совсем не какие-то там мифические «либеральные ценности» или «идеалы демократии», а один только острый крысиный нюх заставляет поворачивать их чуткие натренированные носы по направлению к России.

У меня создается впечатление, что ваше правительство вполне искренне почему-то хочет нравиться им, хочет услышать от них какие-то поощрительные слова, дескать, о'кей, братцы, вы молодцы! так держать! Мы вас поддержим, и может быть, дадим вам новые «транши»! (Кстати, этот термин из жаргона финансистов довольно двусмысленный: его бытовое значение во французском языке — разносортные колбасные обрезки, которые домохозяйки покупают для кошек и собак, — «des tranches mixtes».) Но по «траншам», которые уплывают неизвестно куда, нужно платить кабальные проценты, и отсюда возникла и непрерывно усугубляется еще одна тяжкая беда России: долговое рабство у Запада.

Я предчувствую, что весьма скоро наступит момент, когда русское правительство наберется смелости напрямую спросить у Запада:

Чего вы еще от нас хотите? Мы сделали все, что вы хотели. Мы утвердили здесь ваши «либеральные ценности». Наша экономика — в ваших руках. Наш народ остался без работы и без будущего. Мы — ваши неплатежеспособные рабы. Наше дальнейшее существование целиком зависит от вашей милости и от ваших продуктовых подачек. Так чем вы еще недовольны? Чего вы еще требуете от нас?

И тогда Запад впервые скажет свое заветное слово: «Умрите!» И это будет последнее требование к народам России… И это слово будет произнесено не с ненавистью фанатика, а с холодным расчетом диккенсовского «дядюшки Скруджа», уже успевшего забыть о существовании своей очередной жертвы и бесстрастно подсчитывающего в уме свои будущие барыши…

А. Светов:И все-таки, ты пока ничего не сказал о войне и интервенции…

Доменик Рикарди:О какой войне? Слава Богу, никакой большой войны в России не будет! Будущая оккупация, несмотря на свою стремительность, будет носить относительно мирный и организованный характер. Смена администраций на местах по всей западной части России займет всего несколько недель.(В китайской зоне этот процесс пойдет медленнее в силу ряда объективных причин, о которых я сейчас, за недостатком времени, не стану говорить подробнее.) Россия не будет завоевана, она будет «сдана на милость победителя»— есть такая средневековая формула. Военные арсеналы, включая ядерное оружие, по договоренности НАТО с Китаем, перейдут под полный контроль американцев, и впоследствии тяжелое вооружение будет частично вывозиться за пределы России, а частично уничтожаться на месте. Российская армия будет расформирована и демобилизована, и единственными «аборигенами», которым будет официально позволено иметь стрелковое оружие, останутся охотники, егеря и сотрудники милиции.

А. Светов:Насколько изменится повседневная жизнь рядовых граждан России? Станет ли она лучше или хуже, чем сегодня?

Доменик Рикарди: Поначалу никаких больших изменений в повседневной жизни местного населения не произойдет.В западных зонах не будет ни массового голода, ни эпидемий, ни серьезных беспорядков. Все основные нужды населения (включая традиционный русский напиток) будут незамедлительно удовлетворяться, а все проявления протеста будут подавляться быстро и жестко. (Замечу в скобках, что это не касается юга России, где, как я уже говорил, будет совсем иная ситуация.)

Но это обманчивое относительное спокойствие и благополучие не сможет продолжаться долго. Позднее народы России ждут поистине драматические испытания. Скажу тебе откровенно, что если бы я был российским гражданином, я постарался бы очутиться во французской, или, на худой конец, в германской зоне оккупации, но ни в коем случае не в британской или американской!

А. Светов:Я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду. Ты говоришь какими-то загадками, а у меня, честно говоря, не хватает воображения для того, чтобы попытаться их разгадать. Не мог бы ты разъяснить мне все это конкретнее?

Доменик Рикарди:Дело в том, что история имеет обыкновение повторяться, а большим европейским нациям свойственно на протяжении столетий сохранять свои традиционные привычки и рефлексы при контактах с другими народами и культурами. У англичан — одни рефлексы, у французов — совсем другие, у итальянцев — и вовсе специфические.

Поясню это на примере моей родины — Канады. Как известно, эта страна условно разделена на две части — западную часть, то есть Британскую Колумбию, и восточную часть, то есть провинцию Квебек. Британскую Колумбию заселяли в основном англичане и ирландцы, и там говорят по-английски. Квебек заселялся в основном французами, и естественно, что там доминирует французский язык и французские традиции. И британские, и французские переселенцы вступали в разнообразные отношения с местными индейскими племенами, и далеко не всегда эти контакты носили мирный характер.

Для белых все индейцы были на одно лицо: культурные и языковые различия между индейскими этносами белых переселенцев нисколько не интересовали.В представлении канадского француза и канадского англичанина все они были «варварами» и «дикарями». Но если для английского пуританина это были почти животные, «факинг догс», навсегда потерянные для постного англиканского рая, то для французского переселенца это были живые люди — со своими человеческими правами и своей человеческой судьбой.

Эта разница между французами и англичанами в отношении к индейцам имела и чисто житейское продолжение. Так, если англичанин решался взять в жены индианку, даже крещеную, то он, как правило, вынужден был бежать в Квебек, так как в родной Британской Колумбии он подвергался остракизму и изгонялся из общества «джентльменов» и вообще «порядочных людей». Отныне он становился изгоем и нечистоплотным «трахальщиком скво».

Между тем, в Квебеке таких явных проявлений расизма никогда не было. Смешанные браки французов с индианками были заурядным явлением, которое никого не удивляло. В Квебеке были даже целые поселки, целиком состоящие из метисов или смешанных семей.

Я уверен в том, что эта разница в реакции на «аборигенов» постепенно проявится и в России, когда она будет заселяться «белыми людьми».Поэтому, будь я русским, я предпочел бы жить не в британской зоне ответственности, а во французской. Во всяком случае, во французской зоне мне никто не бросит в спину: «факинг дог!» Мое мнение лишено всякой предвзятости по той простой причине, что мои предки не были ни французами, ни англичанами. Моя мать была украинкой, а отец — итальянцем из Ломбардии.