Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Но не все были столь благосклонны. Бо́льшую часть своего времени, особенно при подготовке к публикации последующих томов, Вуд проводил в доме Черчилля, в том числе в лондонском особняке на Гайд-парк-гейт. Для того чтобы корректор мог спокойно выполнять свои обязанности, ему отвели небольшую комнатку. Вскоре это помещение понадобилось хозяйке дома. Клементину раздражало, что в доме постоянно кто-то находится: секретари, помощники, городские клерки, посыльные. Все они приходили без вызова и оставались на неопределенное время, занимая библиотеку и другие комнаты. Понимая, что положить этому конец не удастся, она решила ограничить присутствие посетителей одним помещением — тем, где работал Вуд. Корректора она предложила переместить в переднюю. Но там располагались телохранители, которых пришлось бы размещать в комнате для слуг, что было не совсем правильно. В итоге Клементина стала настаивать, чтобы Вуд работал у себя дома, однако Черчилль категорически отказался отпускать помощника, заметив, что «обращается к нему по работе над книгой чуть ли не ежечасно» [301].

Помимо членов «Синдиката» к работе над вторым томом Черчилль привлекал и внешних специалистов. Свои материалы ему направил Реджинальд Джонс, а также постоянный заместитель министра иностранных дел Александр Кадоган (1884–1968) [302]. Кроме того, он обратился к своим секретарям военного времени — Лесли Роуэну (1908–1972) и Джону Мартину, с тем чтобы они помогли с работой в архивах. Также рукопись прошла через руки Эдварда Марша и Клементины.

В феврале 1947 года младшая дочь Черчилля Мэри вышла замуж за помощника военного атташе в британском посольстве во

Франции Артура Кристофера Джона Соамса (1920–1987). Этот брак станет самым счастливым из всех, в которые вступали дети Черчилля. Известный политик быстро проникся симпатией к своему зятю, отличавшемуся покладистым характером и успешной военной карьерой. Также, как и его тесть, Соамс окончил королевский военный колледж Сандхёрст. В годы войны он служил на Среднем Востоке, в Италии и во Франции. Черчилль решил использовать его опыт, обратившись в ноябре 1948 года с просьбой описать личные впечатления от одного сражения. Для того чтобы освежить его память, он направил Соамсу несколько секретных документов из собственного архива [303].

Незаменимое место в работе над вторым томом отводилось Норману Бруку, которого современные исследователи назвали «официальным цензором и неофициальным редактором» [304]всего произведения. Несмотря на существенную загрузку, секретарь кабмина продолжил активное участие в литературном проекте. В 1948 года Брук и его подчиненные прочитали рукопись нового тома четыре раза: в январе, марте, июне и октябре. Помимо стилистических правок, секретарь уделял особое внимание проверке фактов, в частности статистических данных, а также всех назначений, которые автор приводил в первой главе, описывая формирование правительства.

Одновременно с выявлением фактических ошибок Брук помог Черчиллю с получением разрешения на цитирование официальных бумаг от доминионов и США. Рассматривался также вопрос о согласовании с правительством СССР использования переписки британского премьера и И. В. Сталина. Брук считал, что подобное обращение нецелесообразно. Для консультаций он обратился к Орму Сардженту, занимающему в тот момент должность постоянного заместителя главы внешнеполитического ведомства. Сарджент поддержал Брука, также сочтя обращение в Москву по этому вопросу необязательным. В противном случае, если последуют нарекания, МИД всегда смог бы ответить, что автором «Второй мировой войны» является Уинстон С. Черчилль, а не правительство Его Величества.

Третья функция, которую выполнял Брук, сводилась к цензуре. Причем, выступая в этом качестве, секретарю кабмина приходилось действовать с учетом сразу двух задающих. С одной стороны, он должен был обращать внимание на текущую политическую обстановку, с другой — не допускать разглашения государственных секретов. Если с учетом первого фактора все было более или менее понятно и не приводило к спорным моментам, то в использовании документов Черчилль и Брук столкнулись с определенными сложностями, повторявшими ситуацию с первым томом. Указание премьер-министра Эттли минимизировать обращение в книге к секретным документам, авторство которых не принадлежало Черчиллю, привело к перекосу изложения. Получалось, что единственным моторчиком военного кабинета был его глава, определявший и цели, и средства, и контроль над реализацией, а также порой сам осуществлявший разработанные им планы.

Помимо собственной экспертизы, Брук привлек к анализу текстов сотрудников спецслужб, которые проверили типографии, где печатались различные варианты рукописи, и внимательно изучили используемые документы. Брук беспокоился, что активное цитирование военных телеграмм позволит иностранным специалистам расшифровать военные коды, часть которых продолжала использоваться в послевоенное время. Опасения Брука разделял глава внешней разведки Стюарт Грэхем Мензис (1890–1968). Он предложил перефразировать телеграммы.

Как и следовало ожидать, идея с переписыванием документов не слишком обрадовала автора. В июне 1948 года он лично встретился с Мензисом. Аргументы главы разведывательной службы показались ему неубедительными, однако он согласился произвести правку, переставив в отдельных случаях слова или заменив их синонимами. В предисловии же ко второму тому было добавлено сообщение, что по требованию правительства Его Величества некоторые документы были «перефразированы» [305]. Аналогичная практика и аналогичная приписка распространится и на остальные тома.

Но основная проблема по линии спецслужб заключалась не в кодах, а в вопросе разглашения главного секрета в успехе дешифровок немецких посланий в годы войны — «Ультра». В военные годы британское правительство очень строго следило за тем, чтобы достижения специалистов из Блетчли-парка оставались тайной за семью печатями. Не обходилось, правда, без курьезов. Четырнадцатого февраля 1941 года Daily Mirror в одной из своих статей сообщила, что британцы постоянно слушают радиоэфир и перехватывают сигналы, которые, будучи обработанными экспертами, могут содержать «жизненно важную информацию для наших спецслужб». Газетная заметка не имела ничего общего с «Ультра» и была посвящена шалостям радиолюбителей. Сами того не сознавая, журналисты прикоснулись к опасной теме, чем могли раскрыть деятельность настоящих дешифровщиков. Реакция Черчилля последовала незамедлительно. Он выразил министру информации крайнее недовольство имевшей место публикацией.