Роберт Аракелов - Нагорный Карабах: виновники трагедии известны

Что ж, кульбит и впрямь невероятный, и остается лишь предположить, что и антикоммунизм националистов — «борцов за Карабах» может вновь смениться на симпатии к коммунистам, если вдруг окажется, что верность Уставу и Программе партии у многих из них будет на том же уровне, какой продемонстрировал бывший секретарь обкома Погосян Г. Но вот в это-то и не хочется верить. А что касается быстрых и неожиданных смен симпатий и антипатий, свойственных сепаратистам, то тут уж ничего не поделаешь, ибо действуют они, по всему, на тот же манер, что и один давно уже покойный государственный деятель Англии, однажды цинично заявивший, что у Англии в Европе нет друзей, а лишь одни интересы.

Бог им судья! Кстати, о боге. Бывая многократно до этих событий в области, знаясь с некоторыми из ее обитателей довольно близко, я никогда не замечал у здешнего обывателя особого религиозного рвения — да, пожалуй, никакого, ибо не помню, что бы хоть однажды разговор заходил на эту тему. Нынче, однако, ситуация резко изменилась, и это сразу же мне бросилось в глаза. К примеру, кресты на шее носят сейчас многие и прежде всего молодой люд, включая школьников, чад детсадовского и даже ясельного возраста. Правда, то ношение, как это делается у иных молодых людей, выставляющих на показ со вкусом и изящно изготовленные золотые крестики с золотой же цепочкой, кокетливо висящие нарочито чуть в бок, свидетельствовало о том, что у изрядной доли здешних юношей и девушек это еще модное увлечение. Искренне ли их верование? Худо то, что церковь иногда завуалированно, иногда впрямую, использовалась для пропаганды национализма, национальной исключительности армян и даже как мне представилось, оправдания претензий Армении на Карабахские земли. Еще будучи в Баку, я помнится, читал в публикациях азербайджанских историков, что многие культовые сооружения, оставшиеся со времен древности и средневековья, являются памятниками архитектуры кавказских албан, населявших эти места и внесших свою струю в этногенез азербайджанского народа.

Однако об албанском народе в средствах массовой информации здесь нельзя было прочесть ни слова, хотя религиозная, а тем более историческая тематика в них не обходилась, а последняя — и широко была представлена. Правда, в специальной литературе, то, что являлась плодом исследований по вопросам истории края, нет-нет, да и проскальзывало об этом кое-что. Но только проскальзывало, а общим рефреном всех их было утверждение, что албаны ушли из этих мест задолго до появления здесь армян, и памятники их культуры, включая культовые сооружения, основательно утеряны для исторической науки. Но даже это, как я уже сказал, вычитать можно было только в специальной литературе и рядовой обыватель всего этого не знал, а знал лишь то, что печатали массовые издания, передавало радио, да еще, по-видимому, преподносилось с амвона. Так вот, об амвоне, то есть о самой церкви. Армянская апостольская церковь, или как ее еще называют, — грегорианская, является одной из автокефальных ветвей христианства. В истории армянского народа она действительно играла не малую роль, чему содействовало и то, что сразу же с ее принятием она стала официально государственной церковью, чем она и отличается, к примеру, от римско-католической церкви, поскольку христианство в Риме преследовалось и изгонялось долгие годы. Нынче же, в пору перестройки, религия в Армении, впрочем, как и в целом по стране, получила еще большее развитие, что нашло свое отражение в открытии новых монастырей, церквей, часовен. Своеобразным появлением активизации миссионерской деятельности Армянской апостольской церкви стало и создание в области ее новой епархии — Арцахской во главе со священнослужителем в чине епископа, коим был молодой еще мужчина по имени, если я его правильно произношу, Партев. Центром его проповедческой деятельности был старинный монастырь, расположенный в одном из районов НКАО и спешно восстановленный. Сам я в монастыре не был, но в Степанакерте я обитался в двух шагах от дома, в котором жил епископ, и поэтому часто видел его в черной и длинной до ботинок сутане. Создание в НКАО епархии для удовлетворения религиозных треб верующих может быть и можно понять, — но многое и настораживало, ибо возникало ощущение, что вся эта деятельность уж слишком укладывается в общую политику Армении по, так сказать, освоению области. Во-первых, почему епархия называется Арцахской, а не Нагорно-Карабахской, если в официальной топонимике, принятой в Азербайджане, такого наименования нет. Во-вторых, даже сейчас, в условиях максимальной либерализации политики государства по отношению к религии любой конфессии, утверждение новой епархии, тем более подведомственной церкви другой республики, должно соответствующим образом регистрироваться, чего, как я узнал, сделано не было.

А между тем, деятельность епархии расширялась, в газетах можно было прочесть о восстановлении церквей и часовен, а службы, особенно по религиозным праздникам, как мне рассказывали те, кто бывал на них, проходили со всей большой торжественностью и при все большем стечении народа, становился рядовым явлением крещения детей. Правда, помню, как одна пожилая женщина, уже бабушка, рассказывала, как происходило это в случае с ее внуком. В школе назначили родительское собрание, на котором она и присутствовала, и когда все родители собрались в классе, вошла одна шумная, активная женщина, и не спрося на то согласия каждого, заявила, что в ближайшие дни детей поведут на крещение, и что поэтому родителям надлежит завтра же внести деньги на крестики, а у кого их нет, то пусть поднимет руки, и тогда это сделает за них некое благотворительное общество. И как сказала эта женщина, коммунист с большим стажем, возразить что-либо она оробела, ибо все совершалось с таким напором и с такой безапелляционностью, что вызвать на себя гнев этой женщины и некоторых родителей, выступивших в поддержку сей акции, у нее не хватило смелости. Но и это было не главное. В конце концов, епископ для того и послан был в область, чтобы расширять паству и утверждать там вероучение своей церкви, и не мне, а иерархам этой церкви судить о том, как он это делает. Смущало другое, а именно то, что я ни разу не прочел в здешней прессе хотя бы одного его обращения к мирянам с призывом к согласию со своими давними соседями, к прекращению братоубийственной вражды, не прочел напоминания людям о том, что «не убить» — важнейшая заповедь христианства, что Христос призывал молиться даже за своих врагов, что религии, любой ее конфессии — и христианству, и магометанству, любой, чужда национальная нетерпимость. В христианском вероучении, в проповедях Христа и отцов церкви важнейшим мотивом является смирение, а величайшим грехом — гордыня в любой ее форме. А здесь на обывателя обрушивалась лавина призывов гордиться. Гордиться всем армянским и уже одним тем, что ты — армянин. Не забыть мне одной статьи в газете «Советский Карабах», автор которой, некий Франгулян, называл армян «Солью земли». И иной обыватель, прельщенный сладостными речами, начинал верить в свою исключительность, и чем глупее и примитивней он был, тем больше в то верил. И гордость такого человека все более скатывалась в гордыню, в национальное чванство, и он начисто забывал, что есть не только слова гордость, но и стыд. И кому же, как не христианскому епископу, следовало бы напомнить ему об этом, но я следил за всеми его выступлениями, однако ни разу ничего подобного не встретил. Вот тогда-то, после одного пространного интервью, которое дал газете епископ Партев, я и написал стихи две строфы из которой хочу предложить твоему вниманию читатель: