Чэнь Сяньда - В глубь истории: историческая концепция К. Маркса

Маркс с пренебрежением относился к собственническим интересам, называя их «низменным материализмом», и полагал, что «нет ничего более ужасного, чем логика своекорыстия» (1955. Т. 1. С. 142). Несмотря на то, что в конфликте частного и всеобщего он требовал, чтобы вторые без колебаний подчинялись первым, в реальности все было с точностью до наоборот. Частный интерес не знает ни отечества, ни провинции, ни общего духа, ни даже местного патриотизма, его единственной целью является материальная выгода. Поэтому Маркс говорит: «Лес остается лесом, как в Сибири, так и во Франции, лесовладелец остается лесовладельцем как на Камчатке, так и в Рейнской провинции. Если, следовательно, лес и лесовладелец как таковые станут издавать законы, то эти законы будут отличаться друг от друга только местом, где они изданы, и языком, на котором они написаны» (1955. Т. 1. С. 160). Хотя Маркс и выражал возмущение в отношении частных интересов в этическом и эмоциональном плане, однако теоретически он начал понимать их значимость.

Если до этого Маркс рассматривает свободу печати как духовное требование (например, в первой статье, посвященной дебатам Рейнского ландтага), то в дальнейшем, в «Оправдании мозельского корреспондента», напротив, начинает сводить ее с вопросом о материальном интересе, подчеркивая, что «потребность в свободной прессе с необходимостью вытекает из особого характера того бедственного положения, какое переживает примозельский край» (1955. Т. 1. С. 192). Так как свободная пресса является продуктом общественного мнения и в то же время может создавать его, только ей под силу преобразовать частные интересы во всеобщие путем возбуждения общественного внимания и сочувствия к бедственному положению примозельского края, поэтому «свобода печати является действительной потребностью». По сравнению с решением вопроса исходя только из духовной природы это было еще одним прогрессивным шагом.

Перейдя от критики религии к бичеванию указа о цензуре печати и закона о краже леса, Маркс постепенно добрался до самого важного здесь вопроса – государства. В Пруссии тех времен это была и крайне актуальная, и крайне серьезная теоретическая проблема. Без ее решения Маркс не смог бы продвинуться дальше. Именно в Кройцнахе, занимаясь историческими исследованиями, Маркс написал работу «К критике гегелевской философии права», в которой впервые раскритиковал идеалистические взгляды Гегеля, что ознаменовало значительный прогресс в вопросе о взаимосвязи между гражданским обществом и государством.

Однако осмысление этого заняло у Маркса определенное время. В своей работе он проводит марксистский анализ вопроса о государстве, через который проступает его двойственность в отношении человека, человеческой сущности и отчуждения, что заключает в себе как развитую марксистскую мысль, так и примесь фейербаховского антропологизма. В это время Маркс стоял на пороге нового этапа.

Подобно переходу от теоцентризма к антропоцентризму в восприятии истории, похожие перемены произошли и во взглядах на государство. Течение буржуазного гуманизма сыграло в этом прогрессивную роль, противостоя теологическому взгляду на государство и стремясь рассмотреть его с точки зрения человека.

Теократические учения, рассматривающие государство по его отношению к богу, доминировали относительно долгий период времени. Они выводили из божественной воли происхождение, характер и предназначение государства, а также проповедовали идею власти от бога, превосходство церковной власти над политической и подчинение монарха папе римскому. К примеру, Аврелий Августин, говоря о двух градах – божьем и земном, – под первым понимал церковь, а под вторым – государство и полагал, что царство бога превосходит земное. Таким образом, вся власть идет от бога. Церковь представляет его на земле, поэтому государство обязано ей подчиняться. Задача императора состоит не в том, чтобы отстаивать службу, а в том, чтобы защищать церковные законы и уничтожать «еретиков». Фома Аквинский объединил некоторые принципы философии Аристотеля с теологическим учением Августина и доказывал то, что государство устроено в соответствии с божественной волей, а его основные принципы управления и порядок происходят от бога; точно так же естественное и позитивное право человека исходят из вечного закона божьего, то есть воспроизводят его требования. Эти застывшие теологические догматы, пренебрегающие мирскими и рациональными требованиями человека, превознесли бога над человеком и стали препятствием на пути истинного открытия сущности и происхождения государства.

Одним из важнейших изменений, возникших с расцветом буржуазного гуманизма, был взгляд на государство с точки зрения человека. Подобно тому, как Коперник преодолел геоцентризм и положил начало освобождению естественных наук из оков теологии, в социальной сфере был брошен вызов богословским догматам. Маркс высоко оценивал этот идейный переворот. Он писал: «Макиавелли, Кампанелла, а впоследствии Гоббс, Спиноза, Гуго Гроций, вплоть до Руссо, Фихте, Гегеля, стали рассматривать государство человеческими глазами и выводить его естественные законы из разума и опыта, а не из теологии» (1955. Т. 1. С. 111).

Тот факт, что Маркс включает в этот ряд Гегеля, совершенно не означает, что между ним, Руссо и другими не существует никакой разницы. В действительности взгляды на государство вышеупомянутых авторов совершенно не одинаковы. Например, Гуго Гроций, Гоббс и Руссо принадлежат к представителям теории общественного договора, которые полагали, что государство является результатом заключения сделки людей между собой; Гегель утверждает, что государство есть действительность нравственной идеи, «нравственный дух как очевидная, самой себе ясная, субстанциальная воля», «дух, пребывающий в мире и реализующийся в нем сознательно» [15] Гегель Г. Ф. В. Философия права. Философское наследие. М.: Мысль, 1990. Т. 113. С. 279–284. . В противоположность сторонникам теории договора он подчеркивает, что интересы единичных людей не являются главной целью, для которой они соединены. В отношениях между государством и индивидом предназначение первого вовсе не заключается в обеспечении и защите права собственности и личной свободы, и «индивид обладает объективностью, истиной и нравственностью лишь постольку, поскольку он член государства» [16] Там же. С. 279. . Несмотря на такие различия во взглядах, все эти мыслители отказываются от идеи божественного вмешательства и выводят потребность в государстве из человеческой природы (разума и свободы). Общим для них является возвышение человека над богом, а не наоборот, и поэтому вся суть государства заключается для них в естестве и потребностях человека. С одной стороны, абсолютная идея Гегеля является объективным духом, который практически не имеет отношения к человеку, с другой – она есть не что иное, как абстрагирование человеческого разума и превращение его в отдельную от субъекта вещь. Поэтому гегелевское в решении вопроса о государстве также осуществляется с позиции человека, только в виде абсолютной идеи.