Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

Естественно, в такой системе нет места бесплатному медицинскому обеспечению. Все медицинское обеспечение должно будет перейти на страховую или чисто коммерческую основу. При этом для страхования одиноких неработающих или малообеспеченных граждан можно будет законодательно ограничить страховые тарифы — страховые компании учтут эти льготы через повышение тарифов для обычных граждан. Медицинское страхование также необходимо будет сделать обязательным, а субъектом страхования сделать семью в законодательном смысле этого слова, чтобы пожилые люди и дети автоматически страховались вместе с трудоспособными членами семьи. При этом вся медицинская система должна перейти на самоокупаемость.

Хотя в России общественная ценность образования, науки и культуры далеко не так велика, как в развитых странах, тем не менее необходимо поддерживать определенный уровень профессиональных знаний и технологических разработок, хотя бы для того, чтобы иметь возможность сохранять обороноспособность страны, работу экспортно-ориентированных отраслей и обеспечивать достойный уровень эксплуатации оборудования и недвижимости, используемых элитой. Более того, образование и культура — проводники идеологии, каналы консолидации общества и важные элементы системы построения правильного общественного сознания. Однако и в этой сфере расходы государства можно предельно сократить.

Во-первых, необходимо провести количественную ревизию системы образования. Нынешнюю бесплатную 11-летнюю программу для большинства населения можно сократить до 4 начальных классов, сделав продолжение обучения платным для всех, кроме небольшой группы самых способных учеников, отменив обязательность среднего образования. Можно сохранить бесплатное кадетское образование при условии дальнейшей службы в армии — это усилит офицерский корпус за счет притока желающих получать образование.

Высшее образование также надо сделать платным, с возможностью предоставления государственного кредита на него, с выплатой за счет работы на государственные учреждения по распределению в течение минимум 10 лет.

Кроме того, можно изменить статус всей системы образования и культуры, передав контроль над ними корпорации, которая будет рада использовать их для собственного продвижения, — Русской православной церкви (в отдельных регионах — центральному духовному управлению мусульман). РПЦ будет готова привлечь и вложить в образование немалые средства при условии получения такого влияния в обществе, которое приведет к росту количества прихожан и, соответственно, росту доходов церкви. Другие конфессии будут готовы последовать примеру РПЦ в ограниченном масштабе.

Эта идея может показаться рискованной, но стоит вспомнить, что в Средние века в Европе университеты появились и долго существовали именно благодаря церкви, точнее, необходимости подготовки большого количества образованных священников. В современных российских условиях РПЦ сможет параллельно с соответствующими изменениями в программах обучения существенно увеличить объемы финансирования научных, культурных и учебных учреждений и одновременно решить вопрос правильного воспитания учащихся.

Церкви можно также передать функции контроля и управления гражданским состоянием — ЗАГСы, архивы и так далее. Возврат к практике исключительно церковного брака, рождения и погребения позволит государству снять с себя и эту функцию.

Наконец, образование — это актив, имущество, эквивалентное по своей финансовой сути недвижимости или средствам труда. Поэтому логично будет ввести налог на образование: взимать большой налог с тех, кто имеет ученую степень, и поменьше с тех, у кого есть высшее образование.

Подобное изменение структуры финансирования разных частей бюджета сократит бюджетные расходы как минимум в 2–2,5 раза. Оставшуюся часть легко будет финансировать исключительно за счет доходов от природных ресурсов, даже при цене на них ниже, чем сегодня.

В целом эта программа решает основные задачи, которые стоят сегодня перед Россией. Во-первых, надежно защищает существующую элиту и закрепляет статус-кво. Во-вторых, открывает возможности для экономического развития и привлечения капитала в страну. В-третьих, формирует условия для развития предпринимательской инициативы и очевидный механизм мотивации — возможность попадания в аристократию будет подстегивать активность. В-четвертых, делает Россию — через механизм коммерциализации армии — другом всех богатых стран мира и частью глобальной системы управления планетой. И наконец, превращает все недостатки и язвы российского общества в достоинства и составные части прогресса.

Если кому-то показалось, что я слишком пессимистичен относительно будущего России — это не так. На самом деле мы не знаем, что будет, — я говорил об этом в самом начале главы. История — женщина капризная и любит неожиданные повороты. Наше дело — стараться предупреждать об опасностях и бороться за то, чтобы общественное мнение было готово противостоять особенно деструктивным тенденциям. Вместе с тем стоит все же быть объективным — опасности (риски) часто идут рука об руку с возможностями. О возможностях — моя статья на «Снобе», написанная 20 августа 2014 года — казалось бы, в худшее время для такого разговора.

Отношение к риску у всех людей индивидуально. Одни готовы рисковать, чтобы получить больший доход, другие готовы получить меньше, но наверняка. Помимо этого есть еще так называемые любители риска — они из двух возможностей с одинаковым ожидаемым доходом выбирают ту, в которой риски больше. Поэтому во все времена и почти в любом обществе существовали первооткрыватели, пионеры, солдаты удачи и конкистадоры, и всегда было два вида эмиграции: одни ехали туда, где были новые возможности, на условный Дикий Запад (риски больше — ожидаемый доход больше), другие — туда, где было безопасно, в условную Европу (и риски, и доход — меньше). Самые предприимчивые и смелые ехали туда, где была ниже конкуренция, больше индивидуальная свобода, но и риски выше; самые осторожные — туда, где были более четкие правила игры, гарантии и традиции.

В последние пару лет я слышал (и читал) от разных предпринимателей (родившихся в России или приехавших сюда) о том, что Россия — именно то место, где они хотят быть: конкуренция ниже, правил меньше, возможностей больше. Другие (их больше), наоборот, говорили, что в России им некомфортно: риски выше, предсказуемости нет, правил нет. Можно было бы просто признать, что Россия проходит стадию Дикого Запада, и предложить этим двум группам не спорить — каждому свое.