Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

В сегодняшнем мире торжества геоэкономики интенсификация международной торговли и все более тесное сотрудничество с другими странами имеют первостепенное значение для стабильного развития экономики любого государства. Тем более это верно для Европейского союза — экономического блока, страдающего как от стагнации потребления, так и от существенных дисбалансов между группой «северных» государств, построивших свои экономики на продаже производимых товаров в кредит «южным» странам, и группой «южных» стран, уже привыкших обеспечивать свое благосостояние за счет этого кредита. В последние годы ЕС, переживающий значительное снижение эффективности этого «кредитного насоса» в связи с очевидным выходом за разумные уровни кредитного плеча своих «южных» экономик, целенаправленно пытается развивать торговые отношения и производственное сотрудничество с близлежащими рынками, обращая более пристальное внимание на потенциал этих самых рынков, чем на их текущий размер, и, видимо, рассчитывая распространить привычную модель на новые территории.

Создание Европейским союзом в большой степени политических организаций, таких как Соглашения об ассоциации средиземноморских стран с ЕС (Euro-Mediterranean Association Agreements), Союз для Средиземноморья (Union for the Mediterranean) или Восточное партнерство (Eastern Partnership), продолжилось запуском программы по заключению Соглашения об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли (Deep and Comprehensive Free Trade Area, DCFTA) — слабой версии давно существующей Европейской ассоциации свободной торговли (European Free Trade Association) и неотъемлемой части Соглашения об ассоциации с ЕС. Все это, по сути, комплекс двусторонних соглашений с соседними государствами, охватывающий торговые тарифы, технические стандарты, санитарно-технические нормы, вопросы прозрачности информации и вопросы госзакупок, а также другие аспекты унификации торговых и производственных процессов на базе стандартов Евросоюза.

Неудивительно, что попытка ЕС расширить границы свободной торговли и совместного производства по стандартам и в соответствии с нормативно-правовыми актами Европейского союза на территорию бывшего СССР и стран Восточной Европы, которые остались «неприсоединившимися» к началу века, встречает сопротивление другого «центра экономического притяжения» — России.

Российские экономические перспективы как минимум туманны. Однако российский внутренний рынок все еще состоит более чем из 145 млн человек, средний уровень доходов населения и потребления сравним с китайским (но составляет всего 1/5 уровня ЕС), а ВВП в 4 раза выше, чем у всех кандидатов на вступление и членов DCFTA вместе взятых. Российские власти прилагают огромные усилия для того, чтобы препятствовать странам СНГ и бывшего СССР вступать в ассоциации с Евросоюзом в любом их проявлении. Представители властных структур Евросоюза «симметрично» реагируют на такое противодействие, воспринимая Россию лишь как угрозу своим планам и тем самым отказываясь от возможности рассмотрения ее как еще одного потенциального партнера, привлечение которого может обеспечить включение в орбиту и более мелких соседей просто в силу российского регионального экономического превосходства.

Не видя для себя места рядом с ЕС, в параллель европейской активности, Россия в 2010 году создала так называемый Таможенный союз ЕАЭС, изначально включавший в себя Россию, Казахстан и Белоруссию, позднее к нему присоединились Киргизия и Армения. (С 2015 года используется название Евразийский экономический союз, однако характер непрочного союза, ориентированного на беспошлинную торговлю, сохраняется, поэтому правильнее называть его Таможенным союзом.) Россия последовательно пытается убедить своих соседей, в первую очередь — соблазняемых Евросоюзом, присоединиться к Таможенному союзу — и небезуспешно, с учетом Киргизии и Армении.

Различия между ЕС и ТС не исчерпываются очевидной разницей в размерах и более узким фокусом Таможенного союза. В Евросоюзе нет никакой преобладающей экономической силы (предвижу возражения, что Германия могла бы претендовать на это место, но она приносит в ВВП ЕС лишь 20 %) — в отличие от Таможенного союза, в котором более 80 % ВВП и товарооборота приходится на Россию. ЕС — это устоявшийся политический союз со своим регламентом и набором проработанных законодательных парадигм. Россия видела Таможенный союз политическим, но до сих пор не существует политического органа, развивающего его идейную основу и устанавливающего общие правила. В Евросоюз всегда есть очередь из стран-кандидатов, желающих стать его партнерами и (или) вступить в него, в то время как добровольцев на присоединение к Таможенному союзу нет — и России приходится использовать некое сочетание соблазнения и принуждения, чтобы заполучить новых членов. Таможенный союз фокусируется на протекции внутренней торговли, на защите прав внутренних производителей, позволяя им избегать конкуренции, в конечном счете увеличивая стоимость товаров и ухудшая их качество для потребителя. В центре внимания Евросоюза находится расширение зоны свободной торговли и рост конкуренции. Таможенный союз жестче DCFTA, члены ТС становятся настолько негибкими, что не могут участвовать в каких-либо других серьезных экономических группах или объединениях и даже подписывать полноценные двусторонние соглашения о свободной торговле (Соглашение о беспошлинной частной торговле Киргизии с Китаем — лишь исключение, подтверждающее правило).

В среде европейских аналитиков существует довольно безосновательная надежда, что более тесное сотрудничество между ЕС и ТС все-таки может начаться в ближайшее время. Некоторые специалисты утверждают, что успешная интеграция Украины, Грузии и Молдавии в зону свободной торговли в рамках DCFTA, равно как и дальнейшее включение в эту структуру других стран, не входящих в ЕС, таких как Азербайджан или Узбекистан, может укрепить позиции ЕС в переговорах с Россией и Таможенным союзом. Членство в DCFTA вовсе не обязательно препятствует вступлению стран в торговые отношения с Таможенным союзом. Никакие положения DCFTA не запрещают ее членам участвовать в особых двусторонних соглашениях с другими странами и объединениями, если только они не идут вразрез с самой DCFTA.

Проблема кроется в положениях Таможенного союза. Его члены могут заключать иные двусторонние торговые и таможенные соглашения с другими странами. Однако DCFTA — это не двустороннее соглашение, и оно не ограничивается аспектами свободной торговли. Одной из самых больших проблем на пути сотрудничества между ЕС/DCFTA и Таможенным союзом станет изменение технических стандартов, в обязательном порядке вводимых DCFTA (большинству новых членов в наследство от СССР достались устаревшие ГОСТы, то есть государственные технические стандарты). Россия тоже меняет свою нормативную базу — из наиболее часто используемых в стране технических стандартов почти половина уже совместима с теми, что действуют в Евросоюзе. (В случае с Украиной, как ни парадоксально, большую часть товарооборота с Россией до кризиса 2014 года и частично вплоть до середины 2015 года занимала военная техника [31] Украина прекратила поставки военной техники для РФ. — RG.ru. — 31 мая 2016 года // https://rg.ru/2014/05/31/oruzie-site.html . — Прим. авт . , которая в любом случае не подпадает под DCFTA и не была бы препятствием для взаимодействия в рамках обеих экосистем.) Хорошая новость состоит в том, что DCFTA не запрещает своим членам импорт товаров, не соответствующих стандартам ЕС, и, конечно, не ограничивает их права на производство и экспорт таких товаров в страны за пределами ЕС. В связи с этим подписание DCFTA не должно негативно повлиять на товарооборот с Таможенным союзом, однако унификация стандартов и возможность появления товаров новых стран на рынке ЕС позволят новичкам существенно изменить торговые потоки, что не обязательно пойдет на пользу внешней торговле со странами ТС: все же емкость рынка ЕС намного больше.