Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

Во-вторых, и это намного важнее, де-факто не существует никакого решения о выходе Британии из ЕС. Демократия в Соединенном Королевстве родилась задолго до идеи народовластия, и всю полноту власти в стране имеет парламент, а не народ (ну и королева имеет право вето, но уже, кажется, 400 лет оно не использовалось). Судя по опросам, в парламенте большинство сегодня — сторонники того, чтобы остаться в ЕС. К ним можно причислить даже Бориса Джонсона, который на идее выхода может стать премьер-министром. Бывший претендент на лидерство в Британии, на которого теперь стремятся возложить всю ответственность за последствия референдума (лорд Хезелтайн уже заявил, что именно Джонсон должен вести переговоры с ЕС, иначе он уйдет от ответственности за их результат), не хочет привести страну своими действиями к рецессии, падению курса фунта, росту волатильности, сепаратистским действиям в Шотландии и Северной Ирландии и тотальному разочарованию избирателей.

В своей спешно опубликованной статье в Telegraph Борис Джонсон говорит буквально следующее: «Нельзя переоценить то, что Британия является частью Европы и всегда ею будет. Британские граждане всегда смогут ездить в Европу, работать там, жить там, учиться там, покупать недвижимость и оставаться там — и то же самое смогут европейцы в Британии, их права будут надежно защищены. Свободная торговля и доступ к единому рынку сохранятся». Вопрос, в чем именно будет тогда заключаться выход, никто не задает, потому что, похоже, он никого и не интересует. Джонсон даже не скрывает своих будущих политических аргументов. «Голосовавшие за выход не должны забывать, — говорит он, — что их победа совершенно не была внушительной».

Следующим аргументом Джонсона, видимо, будет ссылка на возрастное распределение голосовавших — в реальности референдум выиграли пожилые граждане, те, кто в силу естественных причин вряд ли успеет насладиться его результатами. Молодежь, которой предстоит прожить всю жизнь вне или внутри ЕС, была против выхода. С большой вероятностью парламент не утвердит решение о выходе, сославшись не только на свое мнение, но и на слишком малый разрыв в голосах, по которому не определить истинное мнение нации. Возможно, впервые за 400 лет будет использовано королевское вето. Возможно, история останется открытой, парламент поручит правительству начать переговоры о выходе, которые могут идти сколь угодно долго, а на основании их результатов будет объявлен повторный референдум — по факту изменения обстоятельств. Недаром уже 3 млн подписей стоят под петицией о проведении повторного голосования.

Надо сказать, что повторный референдум — явление достаточно частое в Европе и ЕС. В 1992 году датчане отвергли на референдуме Маастрихтское соглашение, а в 1993-м — его приняли. В 2001 году Ирландия отвергла Nice Treaty, а в 2008-м — Лиссабонский пакет; в 2002 и 2009 годах соответственно оба результата были изменены на обратные. История ЕС знает еще семь негативных референдумов, и тем не менее все члены ЕС на местах. И да, разозленный Кэмерон говорит, что второго референдума не будет. Но уже к концу года этот вопрос будет решать не он.

Конечно, нельзя говорить о Брекзите и оставить в стороне социальную и культурную составляющую вопроса. Вне зависимости от выхода Брекзит уже повлиял на рост национализма как в Британии, так и за ее пределами. Голосование за выход подтолкнуло изоляционистские настроения и в Англии, и в Шотландии (которая голосовала против и намерена бороться за право остаться в ЕС), и в Ирландии (которая оказывается в дважды двусмысленном положении: помимо очевидного вопроса Северной Ирландии, где уже сформировано католическое большинство и референдум о присоединении к южной части может пройти удачно, возникает вопрос о противоречии между членством Ирландии в ЕС и старым договором с Англией об общем рынке труда и товаров). Голосование за выход даст дополнительный толчок националистическим разговорам в других странах ЕС — во Франции, Нидерландах, Германии, где сторонники идеи «мы кормим всю Европу» будут пытаться повторить успех соратников из Британии.

Все эти процессы (если не брать в расчет их отрицательную бытовую составляющую в виде драк с поляками и ирландцами в английской глубинке), скорее всего, будут благотворны для ЕС. Сейчас он медленно движется в сторону избыточной бюрократизации, сохраняя свою ригидную и половинчатую форму экономического союза, и явно нуждается в очевидной угрозе, чтобы интенсифицировать развитие. Скорее всего, ЕС выйдет из истории с Брекзитом более гибким и эффективным.

А пока Брекзит в очередной раз показал, что неопределенность в мире выше, чем полагают экономисты, особенно в период избытка денег и нулевых ставок. Эта неопределенность, конечно, будет негативно давить на рынки, но сегодня, в специфической ситуации, когда мировая стагнация вместе с огромными денежными балансами заставила все рынки кардинально недооценить экономические риски, она скорее благотворна, чем разрушительна: она станет причиной не крахов, а возвращения рынков к более здравым ценовым уровням.

При этом не стоит ждать долгосрочных экономических и рыночных эффектов — первая реакция экономик и рынков всегда эмоциональная и дилетантская по сути. Как и писал Беркли, рынки принимают свое восприятие за реальность. Но Беркли также не забывал о существовании разума, который формирует восприятие объективно несуществующего мира. Пройдет немного времени, и коллективный разум политиков, банкиров и инвесторов сформирует новое восприятие Брекзита — значительно более спокойное. И рынки вернутся на прежние уровни — разумеется, только если другое, столь же иллюзорное событие, типа дефляции в Китае, не заставит их падать.

Прошло менее полугода с момента голосования за Брекзит, и из-за океана лево-глобалистскому движению был нанесен новый удар — на выборах президента США победил актер, бизнесмен, лоббист, эксцентричный наглец с простецкими манерами и чудовищным вкусом, прекрасный отец, человек, сделавший больше бескорыстного добра в своей жизни, чем любой чиновник в радиусе 100 миль от Капитолия, — Дональд Трамп. Истерика в левых кругах была (и остается) беспрецедентной. Пожалуй, впервые в истории страны оппозиция в США признала свою страну слабой, обвинив в победе Трампа внешние силы — в том числе «русских хакеров». С момента оглашения неожиданных результатов левые интеллектуалы в США предрекали Трампу полный провал в деятельности, быстрый импичмент, а США — страшный кризис. Реакция на победу Трампа в России была не менее идиотской — Государственная дума аплодировала известию стоя, очевидно, выражая свою уверенность в будущем пророссийском курсе нового президента.