Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

На это наложилась неразумная социальная политика: рост доходов населения опережал рост ВВП даже с учетом нефтяной составляющей; бюджет стал работодателем почти для 30 % трудоспособного населения напрямую и еще почти для 8 % — косвенно, приняв на себя непомерную нагрузку; пенсионная реформа провалилась из-за нерешительности власти. Вдобавок бюджет был перегружен амбициозными неэффективными проектами и гипертрофированными затратами на оборону и безопасность, а расходы бюджета сильно увеличивались не только потому, что деньги тратились неэффективно, но и из-за высокого уровня коррупции.

В конечном итоге после падения цен на нефть Россия осталась с недиверсифицированной квазимонополизированной экономикой, в которой отсутствуют как факторы, так и ресурсы для роста.

При этом на фоне сегодняшнего снижения цен на нефть Россия не терпит экономический крах. За годы высокой стоимости нефти страна накопила достаточные запасы: золотовалютные резервы в 3 раза превышают ожидаемый объем импорта 2016 года; предприятия создали достаточное количество основных фондов; население накопило более 250 млрд долларов в банках и, возможно, не меньше — наличными, а также сформировало запас товаров долгосрочного пользования; средняя жилая площадь на человека увеличилась более чем в 2 раза. Падение доходов домохозяйств, безусловно, беспрецедентно, но и оно при нефти в 35 долларов за баррель возвращает нас к уровню 2004–2005 годов — временам небогатым, но вполне стабильным. В целом подушевой ВВП в России в 2016 году составит, по самым пессимистическим прогнозам, около 7500 долларов [84] На самом деле он остался выше 8000 долларов, а в 2018 году составил около 10 000 долларов на человека в год из-за восстановления цен на нефть. — Прим. авт . — в списке стран это конец седьмого десятка, рядом с Туркменией, чуть ниже Китая (а ВВП по ППС, видимо, около 13 000–14 000 долларов — в списке где-то в девятом десятке, вместе с Алжиром, Доминиканской Республикой, Таиландом, Колумбией, Сербией, ЮАР). Эти показатели скромны, но еще далеки от катастрофических (зона цветных революций начинается на отметке около 6000 долларов подушевого номинального ВВП и 9000–10 000 долларов по ППС). Если ситуация не изменится (нефть не выше 35 долларов за баррель, никаких реформ не происходит), Россия может еще как минимум года 3 не опасаться масштабного кризиса в экономике — при условии, что выдержит банковская система [85] В конце 2018 года цена на нефть выросла до 80 долларов за баррель — и «минимум 3 года» превратились скорее в 8–10 лет. — Прим. авт . .

Однако большинство факторов, влияющих на российскую экономику, в настоящий момент не способствуют ее развитию.

В области производственных ресурсов Россия, исторически недоинвестировавшая в основной капитал, даже сегодня сталкивается с почти 85 %-ным заполнением производственных мощностей. Это при том, что существенная часть (по некоторым оценкам — более 40 %) производственных мощностей в России устарела технологически и физически и не может производить конкурентоспособную и потребляемую рынком продукцию. Для адекватной оценки можно вспомнить, что за 10 лет станочный парк в России сократился почти в 2 раза — и редко когда это сокращение можно объяснить выбыванием старых маломощных станков и вводом в строй новых. Так что для роста экономики необходимо ускоренно капитализировать производство, создавать новые мощности. На это у государства нет средств (дефицит бюджета и так превысит 3 % ВВП, скорее всего, будет около 5 % [86] Интересно, что в 2018 году бюджет у России уже профицитный, но на инвестирование в высокомаржинальное производство средств все равно нет — настолько, что приходится даже сокращать пенсионные выплаты. — Прим. авт . ; у государственных компаний нет свободных ресурсов; частные и иностранные компании не готовы инвестировать в Россию из-за кризиса доверия).

В области эффективности Россия сильно отстала от мировых конкурентов: речь идет и об энергетической эффективности (мы потребляем в 4 раза больше энергии на 1 доллар ВВП, чем Япония), и об эффективности логистической — себестоимость перевозки грузов, хранения, таможенной очистки у нас существенно выше, чем в развивающихся странах и даже чем во многих развитых. Соответственно, снижается конкурентоспособность производимых товаров, а это барьер на пути к увеличению производства и рынков сбыта.

В области производительных сил Россия все больше страдает от нехватки трудовых ресурсов — они сокращаются в силу естественных демографических причин на 0,5 % в год. При этом большая часть трудовых ресурсов задействована в сферах с нулевым или очень низким уровнем добавленной стоимости — на государственной службе, в силовых структурах, в частной охране, в торговле, в крайне неэффективной банковской сфере. Оставшаяся часть не покрывает потребностей государства — катастрофически не хватает, даже при сегодняшнем уровне развития производства и сервиса, инженерных и технологических кадров, квалифицированных рабочих и одновременно — эффективных менеджеров, специалистов по управлению. Российское коммунальное хозяйство фактически держалось на полузаконной эксплуатации труда миллионов мигрантов, в том числе нелегальных. До недавнего времени remittances (денежные переводы «домой») из России были статьей государственного дохода № 1 в Киргизии и № 2 в Таджикистане, существенными для Украины, Узбекистана, Молдавии, Белоруссии. Сегодня, в связи с резким падением как стоимости рубля, так и покупательной способности населения, в России количество трудовых мигрантов резко сокращается: дефицит рабочей силы начинают испытывать как коммунальные службы, так и все бизнесы, которые задействуют большое количество неквалифицированных работников, — вплоть до сетевых ретейлеров.

Непоследовательная и нелогичная политика в области законотворчества и правоприменения (особенно в отношении прав собственности), а также в области экономики и предпринимательства продемонстрировала инвестиционному и бизнес-сообществу, как внутри, так и за пределами России, что власть ненадежна, настроена враждебно по отношению к предпринимателям, поддерживает высокий уровень коррупции, склонна к приоритизации государственных интересов, программ и бизнесов в ущерб частным. Естественной реакцией стал отказ от инвестиций в Россию — сперва в долгосрочные, а потом и в любые проекты — и отъезд местных предпринимателей и инвесторов. За 16 лет суммарный отток капитала превысил совокупную выручку от продажи углеводородов. Доля частного бизнеса (без учета квазичастных — тех компаний, которые на самом деле подконтрольны государству) в ВВП сократилась до 30–35 %. Объем внешнего долга упал до уровня ниже 50 % ВВП из-за стагнации инвестирования. Частный бизнес в России сегодня генерирует ВВП в размере менее чем 3000 долларов в год на человека — это уровень тех стран, что находятся в рейтинге в начале второй сотни. Доля малого и среднего бизнеса в ВВП не превышает 20–22 %, притом что у развитых стран этот показатель находится на уровне от 40 до 55 %. Сегодня более 1 трлн долларов составляют пассивные вложения российских граждан в банках Швейцарии и других стран Европы, Гонконга, Сингапура. Россию каждый год покидают около 20 000–30 000 представителей профессионального и бизнес-классов общества: в США эмигрантов первого и второго поколения из России минимум 6 млн человек, из которых не менее 3 млн сами заявляют о себе как о русских, в Израиле — минимум 1,5 млн, в Великобритании — несколько сотен тысяч, в остальных странах Европы — минимум 1 млн. Это говорит о том, что Россия потеряла примерно 10 млн человек (около 7 % населения), которые могли бы стать основой среднего класса — и сегодня средний класс в стране составляет не более тех же 10 млн. Это, по сути дела, тотальный кризис доверия капитала, предпринимателей и профессионалов к стране. Таким образом, можно считать, что у российской экономики инвестиционный и предпринимательский ресурсы отсутствуют — как минимум до тех пор, пока не произойдет радикальная смена управленческой парадигмы.