Михаил Леонтьев - Крепость «Россия»

В отношении демократии существует множество ложных мифов. Все уверены, что это наиболее современная, развитая, «цивилизованная» форма политического устройства, основанная на принципе политического равенства всех относящихся к конкретному обществу индивидуумов. Все это, мягко говоря, не совсем так.

Демократия является наиболее древней, архаичной, примитивной и, если угодно, «варварской» формой политической организации. Древнейшие общества, встречающиеся нам в истории, были построены именно на демократическом принципе. Основные решения относительно судьбы племени или даже целого этноса принимались всегда коллективно, на основе всеобщего мнения полномочных членов общества. Старейшины родов, воины, жрецы, так называемые «господа огня» (домовладельцы) составляли стихийный «парламент» древних народов. У германцев это называлось «тинг», у славян◦— «вече», и даже римское выражение Res Publica несет в себе отголосок древних коллективных сборищ латинских племен, обсуждающих (как греки на «агоре»◦— откуда «категории» Аристотеля) фундаментальные для жизни общины «вещи» (res◦— по-латински «вещь», что близко по смыслу русскому «вече» и немецкому ting (ding◦— по-немецки «вещь»).

В основе демократии лежит принцип коллективной формы принятия решений, причем сама процедура должна учитывать максимально широкий спектр представителей общества. Но именно этот принцип является неотъемлемой частью древних архаических обществ, в которых индивидуум еще не выделился в самостоятельную величину и главным действующим лицом истории выступал «дух этноса», чаще всего понимаемый либо как «тотем», либо как «дух», либо как «этническое божество». Именно для того, чтобы позволить этой сверхиндивидуальной инстанции напрямую вмешиваться в судьбу коллектива, и были введены демократические процедуры. В ходе «вече» требовалось принять решение, которое не был в состоянии принять ни один из участников по отдельности. Это решение должно было прийти из «трансцендентной» инстанции, которая проявляла себя через собрание. Поэтому все собрания открывались ритуалами, в ходе которых призывались боги и духи. По сути, именно они сквозь людей и принимали решение. В этом и состоит буквальный смысл римской поговорки Vox populi◦— vox Dei («глас народа◦— глас Божий»).

Итак, в основе демократии лежит архаическая мистика коллективного экстаза, когда община «выходит» из себя, навстречу коллективному духу («Богу»), который, напротив, «приходит» к ней.

Демократия ни в коей мере не признает индивидуального равенства. В основе демократии лежит жесткая черта, разделяющая тех, кто допускается к соучастию в «политическом экстазе решения», и кто нет. Поэтому реальными участниками демократических процедур во всех обществах признавались лишь совершенно конкретные социальные группы. В разных обществах их структура была различной, но принцип включения одних в демократический процесс и исключения из него других является фундаментальным признаком всех типов демократий.

В воинственных германских племенах на «тинг» допускались только свободные воины и жрецы. Но так как практически все члены этих племен (включая жрецов) были воинами, то германская военная демократия была, вероятно, самой прямой и широкой. Из нее исключались только рабы, захваченные при набегах, женщины, дети и, естественно, чужаки. В греческих полисах, где установилась демократическая модель, например в хрестоматийных Афинах, чтобы соучаствовать в демократии, надо было быть «гражданином» полиса, что предполагало возведение своего рода к мифическим истокам полиса (знатность), обладание некоторым материальным состоянием и соответствие определенному моральному облику. Бедняки, рабы и женщины из демократических процедур также исключались, а «инородцы», включая знатных приезжих из других полисов, назывались «идиотес» («исключенный», «негражданин»). В основе современного клинического термина «идиот» лежит политическое понятие, обозначающее того, кто жестко отстранен от соучастия в демократии.

Во всех типах демократии отбор ее полноправных участников призван обеспечить беспрепятственную возможность «духу» («Богу», «богам») коллектива вмешиваться в судьбу общества.

В истории Запада, да и некоторых других цивилизаций, модернизация политической системы шла через отказ от демократии, чаще всего в пользу аристократии и монархии. Хотя и в этом случае священный характер власти сохранялся, индивидуальное рассудочное начало становилось все более зримым. Политические решения принимались в большей степени уже личностями или отдельной личностью и тем самым принимали все более рациональный и чисто человеческий характер. Уходя от архаической демократии, цивилизация уходила от соседства с богами, от мира, где человеческое и божественное были переплетены до неразличимости. Поэтому-то Аристотель и писал, что «демократия чревата тиранией». Тирания сменяет собой демократию◦— как более современный тип политического устройства, где впервые четко проявляется отдельный индивидуум, в нашем случае◦— тиран. В этом процессе «божественное» очеловечивается.

Как же тогда понимать то обстоятельство, что в Новое время, в эпоху просвещения и прогресса, Европа обратилась именно к демократии, следы которой затерялись в западных обществах уже более двух тысячелетий назад? Ведь действительно, между древними демократическими Афинами и современными европейскими парламентскими республиками многие века истории Запада протекали в монархически-аристократических политических системах. Ответ коренится в эпохе Возрождения. Этот период в истории Европы ответственен за многие парадоксы, которые дали о себе знать в последующем. В эпоху Возрождения европейский гений решил отбросить рациональные нормативы схоластики и освободить человеческое измерение. Обычно это толкуется как шаг вперед. Мало кто обращает внимание, что сами деятели Ренессанса в качестве образца брали именно древнего платонического человека и отбрасывали католические догматы не ради светской научности (которой еще не существовало), а ради магических, алхимических, герметических и мистических учений. Иными словами, они призывали к глубокой архаике, к экстатической практике переживания всецелой сакральности мира. И Марсилио Фичино, и Джордано Бруно, и Микеланджело были страстными поборниками платонизма, Древней Греции, искателями египетских мистерий и знатоками каббалы. От этого наследия и идет в Европе интерес к демократии. Политическая демократия была обнаружена вместе с Плотином и Гермесом Трисмегистом, вместе с философским камнем и древними, казалось, безвозвратно покинувшими мир «богами».