Анна Зигмунд - Адольф Гитлер. Путь к власти

В это время американский журнал «Vanity Fair» 5 5 «Ярмарка тщеславия». назвал Гитлера лучшим оратором своего времени 76 76 76 См.: «Berliner Illustrirte» от 13.12.1931. .

Гитлер и сам был уже твердо убежден, что обладает ораторским дарованием. Ему и в голову не приходило брать уроки риторики. То, что даже наиболее выдающиеся государственные деятели ставили голос и консультировались по этому поводу у профессионалов, казалось Гитлеру не просто проявлением слабости, а смехотворной глупостью. Варварское отношение к неразработанным голосовым связкам вскоре дало о себе знать. «Фюрер говорит, — пишет руководитель СА (штурмовых отрядов) Берхтольд, — и его слова звучат хрипло и грубо» 77 77 77 См.: «Völkischer Beobachter» от 7.04.1932. . При этом он умалчивает, что Гитлер выкрикивал свои речи, исходя потом, его голос становился все более хриплым, вены вздувались, а лицо наливалось кровью. Когда пригласили отоларинголога 78 78 78 Доктора Дермитцеля. , тот диагностировал пациенту, который все чаще срывался на хрип, опасное перенапряжение голосовых связок и посоветовал беречь голос и соблюдать покой. Врач также порекомендовал обратиться за помощью к знаменитому консультанту по вопросам голоса, оперному певцу Паулю Девриенту (на самом деле — Паулю Штиберу). В это политически неустойчивое время (президентские выборы в Германии, на которых баллотировался Гитлер, как и выборы в рейхстаг, были уже не за горами) Девриента представили фюреру со словами «это учитель актерского мастерства». Он начал работать у Гитлера, который, идя против собственных убеждений, ввел этого якобы ненужного шарлатана в состав персонала, сопровождавшего фюрера во время политической агитации. 8 апреля 1932 года Пауль Девриент прибыл в берлинский аэропорт Темпельхоф. Он ждал своего ученика Гитлера, которому должен был преподавать в свободное от выступлений время 79 79 79 См.: Mein Schüler Hitler. Das Tagebuch seines Lehrers Paul Devrient. Hrsg. von Werner Maser, Pfaffenhofen/Ilm 1975, S. 15 ff. .

Первый урок начался с «актерских проб», во время которых Гитлер, поборов изначальное нежелание этим заниматься, продекламировал известную ему еще со времен молодости народную песню «Охотник в аду» 80 80 80 См.: Der Spiegel Nr. 7/1975, S. 118. . После чего учитель риторики объявил, что намерен учить Гитлера технике речи на основании теории знаменитого венского учителя риторики Хинтерштайнера. Они тренировались каждый вечер, пока ученик, воодушевленный несколькими успешными (и безболезненными) выступлениями, не прекратил занятий, назвав их «чистой школярщиной и теоретизированием». Напрасно Девриент предупреждал: «Если не поставить голос, оратор снова и снова будет нарушать законы физиологии. Нечастый успех будет и дальше перемежаться с неудачами и в конце концов приведет к полной потере голоса!» 81 81 81 См.: Mein Schüler Hitler, S. 41. Когда однажды вечером звуковая аппаратура вышла из строя из-за отключения электричества, пришлось досрочно прекратить собрание — голос Гитлера не был слышен публике в задних рядах. Гитлер обратился к Девриенту, который с триумфом заявил: «Ораторы с поставленным голосом еще в древности выступали в гигантских амфитеатрах, и понятно было все до последнего слова без микрофонов, только при помощи человеческого тела» 82 82 82 См.: Mein Schüler Hitler, S. 45. .

«Я хочу стать независимым, раз так, независимым от техники, — объявил Гитлер. — Сколько вам нужно времени?» С этого момента он безропотно выполнял все упражнения, изучал технику дыхания и релаксации, обучался театральному мастерству. Каждому его выступлению предшествовала «театральная» репетиция, которая потом подвергалась подробному анализу. В начале ноября 1932 года Девриент завершил обучение Гитлера, увенчавшееся успехом. По мнению тенора, выступления Гитлера представляли собой «настоящее театральное представление в самой элементарной форме, которое производилось талантливым актером, чьи мысли, впрочем, занимали планы политические» 83 83 83 См.: Mein Schüler Hitler, S. 280 f. . «Теперь у меня нет проблем с моим ораторским искусством! — сказал Гитлер своему учителю. — И этим я обязан актерскому мастерству… обязан вам… если раньше у меня были проблемы с горлом, и я чувствовал несоответствие между смыслом моих слов и влиянием на слушателей, то теперь я этого не ощущаю! Мне удается без каких-либо помех убедительно выражать то, что я думаю и чувствую». Он отвел Девриента в сторону, взглянул ему в глаза и пожал ему обе руки. Тенор был настолько тронут, что не нашелся, что сказать. Говорят, потом его до самой смерти мучило осознание того, что благодаря его урокам диктатура Гитлера стала возможной.

С 1934 года фюрер и рейхсканцлер Гитлер реагировал на своих собеседников (часто красноречивых, самоуверенных и образованных) весьма высокомерно. Его пресс-секретарь Отто Дитрих отмечал не только огромную силу внушения фюрера, но и его просто-таки завораживающую харизму. «Он обладал способностью не поддаваться влиянию окружающих. Я видел людей [высокопоставленных военных], которые шли к нему, приняв твердое решение поговорить с ним по определенному поводу, используя совершенно определенные аргументы. Когда Гитлер, заслышав их первое предложение, рассматривал данную проблему в течение часа, используя все средства ораторского искусства, освещая данную проблему со своей точки зрения, то в конце приходящие к нему, словно находясь под каким-то духовным наркозом, были уже не в состоянии высказать свои аргументы — даже если у них была для этого возможность.

А если кто-то, зная эту манеру Гитлера, думал, что вооружен против нее, и, несмотря на его красноречие, решался прервать Гитлера, высказывая другое мнение, его заставлял замолчать грозный взрыв гнева фюрера, и кровь стыла у того в жилах» 84 84 84 См.: Otto Dietrich, Zwölf Jahre mit Hitler, München 1955, S. 30 ff. .

Иностранные наблюдатели часто с растерянностью наблюдали зрелищные выступления фюрера. Некоторые из них описывали это в своих воспоминаниях. Так, посол Франции Андре Франсуа Понсе 85 85 85 См.: Als Botschafter in Berlin, S. 115 f. с изумлением описывал празднование национал-социалистами Первого мая в 1933 году: «Гитлер поднимается на трибуну. Гаснет свет софитов, кроме тех, которые заливают фюрера сияющими лучами, так что кажется, что он словно стоит в сказочном челне, а вода мерцает у его ног. Вокруг царит такая тишина, которая бывает иногда в церкви. И вот Гитлер начинает говорить. Я еще никогда не видел, как он выступает публично под открытым небом. Я не отвожу от него взгляда. В руке он держит стопку маленьких листов, словно для игры в карты, на которых он записал ключевые слова своего выступления. Он ловко перебирает карточки пальцами… запоминается в его речи не содержание, которое, несмотря ни на что, остается непонятным, а убедительная сила, исходящая от оратора, его теплый голос, иногда хриплый, а потом резкий, дикий, страсть, звенящая в словах, его оживленное дыхание, от которого у него раздуваются ноздри. Я думаю о словах того грека: если хочешь на самом деле понять Демосфена, нужно увидеть в нем зверя. В этом суть влияния, которое он производит на слушателей, влияния скорее физического, чем духовного, усиленного за счет окружения, театрального оборудования, противопоставления света и тени, всего романтического оформления, стягов и униформ, блеска касок и штыков и чар гипнотизирующего ритма музыки. Несомненно, среди слушателей много людей, полных недоверия и ненависти к этому человеку, но и они потрясены и очарованы, как тот моряк, околдованный песней Лорелеи».