Михаил Попов - Выбор нового курса

Речь может идти лишь о том, что люди, изменяя цели и характер своей деятельности, свои общественные отношения, подчиняются законам этой своей новой деятельности и измененных отношений. Если, например, люди свою экономическую деятельность будут направлять на потребительную стоимость, на удовлетворение потребностей, экономию затрат, увеличение свободного времени, снижение цен, улучшение условий труда, сохранение природы, обеспечение условий благосостояния и развития всех членов общества, то эта деятельность будет подчиняться закону потребительной стоимости, закону возвышения потребностей, закону планомерности и другим социалистическим законам. Если же сохранится погоня за валом, прибылью, стоимостью, то законами этой деятельности и этих отношений будут законы товарного производства и обмена со всеми мерзостями рынка. Можно в этом случае не удивляться вымыванию дешевых товаров, незавершенному строительству и т. п. При этом ни Госплан, ни Совмин не могут это запретить. Все недостатки тогда возмещаются за счет народа — прежде всего путем повышения цен.

Можно ли дело представить таким образом, что люди используют объективные социальные законы на практике так же, как обращаются со средствами производства, используют орудия или предметы труда? Такая аналогия была бы неправомерной. Не закон, подобно орудию, используется на практике, а знание о нем. Иначе говоря, в качестве средства практической деятельности используются научные знания, а не сами объективные законы. Люди в своих действиях всегда подчиняются тем или иным законам. И в этом смысле их практическая деятельность совпадает не с использованием, а с действием социальных законов.

Управляющая деятельность членов общества и соответствующих институтов образует звено того же механизма действия законов общественного развития. Модернизируют ли люди свои производительные силы или реорганизуют свои управленческие органы, они одинаково подпадают под действие объективных законов своей деятельности. В этом смысле не может быть особого механизма использования законов, отличающегося от их действия тем, что первый относится к объективным образованиям, а второй — к субъективным.

Явления, или формы проявления, внутренних законов, например конкуренция или планирующая деятельность, не менее объективны, чем сами имманентные законы общественного развития. В противном случае понятия «использование закона», «механизм использования закона» неизбежно приобретают смысл некоего «воздействия» людей на объективные законы, т. е. из механизма использования можно создать особую сферу, где не человек подчиняется законам своего действия, а законы подчиняются ему и он волен их игнорировать, отклоняться от них и даже устранять их по своей прихоти.

Мы уделили довольно много внимания теоретическому разбору субъективизма потому, что он наносит серьезный ущерб современной общественной практике. Все мы свидетели субъективистского «шабаша»: принимаемые нашими парламентами законы о собственности, земле, предприятии, переходе к рынку, имеющие целью изменение общественных, в том числе экономических, отношений, на практике не действуют. Так, и союзный закон, и особенно закон РСФСР о собственности предусматривают «сделать» исходной собственность отдельного гражданина. Но собственность в этом качестве не может быть ничем иным, как частной собственностью человека на свои способности к труду, на свою рабочую силу.

Законодатели-парламентарии пытаются таким образом утвердить частную собственность на средства производства, дать ей широкую дорогу. Ясно, однако, что при современном уровне обобществления невозможно на основе только собственности на рабочую силу без обладания капиталами стать частным собственником на средства производства, предполагающие их коллективное использование. Отсюда понятен чисто субъективистский характер проектов Г. Х. Попова раздать общественную (государственную) собственность отдельным гражданам, т. е. реализовать лозунг всякого рода люмпенов: «Отнять и разделить!»

Но это противоречит даже объективному закону товарного производства и рыночного хозяйства, которым клянется Г. Х. Попов, — закону стоимости. Согласно ему (а не юридическому праву), собственность на рабочую силу позволяет ее владельцу иметь долю, равную стоимости его рабочей силы. Эту долю получает каждый для воспроизводства собственной рабочей силы. Он не может претендовать на другую долю, и, следовательно, предлагаемый раздел собственности будет противоестественным актом, противоречащим действительным условиям товарного производства и положению трудящихся масс. Поделить, а вернее, захватить общую собственность могут лишь новая буржуазия и теневой капитал.

Принятые законы не действуют и потому, что предусматриваемые ими изменения общественных отношений не исходят от трудящихся, а навязываются им. Поэтому рыночные отношения нельзя ни «ввести», ни «закрепить» декретами или законами. Они в свое время складывались как совокупность объективных общественных отношений между частными собственниками на определенном уровне общественного разделения труда. Сейчас, когда во всем мире обособленность преодолевается процессами обобществления производства, усилением взаимосвязанности его ранее обособленных звеньев в рамках крупных производственных комплексов и объединений, в масштабах крупных регионов, рыночные связи неизбежно заменяются прямой производственной кооперацией. Обратный процесс ведет к разрушению производительных сил, безработице, ухудшению положения трудящихся по всем линиям. Вот почему трудящиеся навязываемый им «переход к рынку», уже приведший к карточной системе и дикому скачку цен, отвергают.

Вместо того чтобы сначала заняться действительными изменениями действительных отношений и форм деятельности в интересах народа, а потом достигнутые результаты оформить в юридических законах, наши парламентарии начали с того, что диктуют правовыми законами неприемлемые для трудящихся правила хода вещей и экономических событий. Одна из причин этого — субъективизм и субъективистский метод мышления и действия.

Субъективисту кажется, что все вершится по воле руководителей, руководящих органов, парламентов и т. д. На самом деле при всей важности субъективных факторов процесс жизни, ход развития определяются глубинными причинами, объективными факторами.

Наличие кризиса в нашей экономике ныне признают все. Беда, однако, в том, что остаются невыясненными его сущность и конкретные причины возникновения и углубления, а без этого трудно рассчитывать на возможность его преодоления. Из теории и практики известно, что экономические кризисы являются продуктом и свойством развитых форм товарного производства, товарного обмена и рыночных отношений, что их основой выступает обостряющееся противоречие между процессами обобществления производства и частными формами присвоения его условий и результатов, проявляющееся в диспропорциях между производством и потреблением, между подразделениями и отраслями производства, в приостановке развития и разрушении производительных сил, ухудшении жизненного положения трудящихся и т. д.