Михаил Попов - Выбор нового курса

Создается принципиально новая ситуация - открывается возможность превращать экономию рабочего времени не только в свободное время всего общества, но и в свободное время непосредственных производителей. Предположим, писал К. Маркс, что производительность труда повысилась настолько, что если ранее в материальном производстве непосредственно было занято 2/3 населения, то теперь участвует всего 1/3. Раньше 2/3 населения доставляли жизненные средства для всего населения, а теперь это делает лишь 1/3 населения. Прежде «чистый доход» (в отличие от дохода производительного работника) составлял 1/3 , а теперь 2/3 . Теперь нация, если отвлечься от противоположности классов, должна была бы употреблять на непосредственное производство 1/3 своего времени вместо прежних 2/3 . При равномерном распределении рабочего времени все имели бы больше времени (2/3) для непроизводительного труда и досуга {59} 59 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. 4.1. С. 205. .

На такого рода социальные результаты научно-технического прогресса неоднократно указывал В. И. Ленин. Крупное производство, писал он, дает тысячи возможностей сократить вчетверо время организованных рабочих, обеспечивая им вчетверо больше благосостояния {60} 60 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 24. С. 371. . Социалистическое государство, по его мнению, позволит — благодаря росту производительности труда — сократить рабочий день до 7 — 6 часов в сутки и еще меньше {61} 61 См. там же. Т. 36. С. 185. . Так создается возможность перевода показателя экономического эффекта (экономия рабочего времени) в показатель социального эффекта (увеличение свободного времени). Они оказываются связанными таким образом, что сокращение одного приводит к такому же увеличению другого.

Чтобы реализовать экономию рабочего времени в социальной сфере, надо осуществить соответствующее приращение свободного времени непосредственных производителей, т. е. в соответствующих пропорциях уменьшить их рабочее время. Если, например, весь прирост трудовых ресурсов в двенадцатой пятилетке в количестве 3,2 млн человек направить в производственную сферу, то за счет увеличения численности работников можно сократить недельный фонд рабочего времени каждого работника материального производства с 40,7 до 39,4 ч. Это и было бы социальным эффектом, выраженным в категориях всестороннего развития личности, т. е. были бы созданы дополнительные условия для развития рабочего, имея в виду, что он своим затраченным трудом более высокой производительности обеспечивает полученное дополнительное свободное время соответствующей материальной базой, необходимой для развития социальной сферы.

Если же видеть рост социально-экономической эффективности научнотехнического прогресса, как предлагают некоторые экономисты, в повышении нормы прибавочного продукта и соответственно в растущей массе прибыли, то вряд ли такая эффективность будет устраивать трудящихся и повышать их трудовую активность. Те, кто ратует за повышение их трудовой активности только на основе механизмов увеличения массы прибыли и ее перераспределения по собственным законам и при этом пытается реализовать принципы социальной справедливости, по-видимому, забывают, что сама по себе работа во имя создания большей массы прибыли ведет к социальной несправедливости, поскольку прибыль в конечном счете образуется за счет сокращения доли необходимого труда и увеличения доли прибавочного труда в структуре рабочего времени, т. е. при такой целевой ориентации указанный экономический эффект достигается за счет трудящихся.

На этом приходится заострить внимание, потому что в поисках стимулирующих трудовую деятельность факторов нередко обращаются главным образом только к законам и явлениям товарного производства — хозяйственному расчету, прибыли, премиям, ценам и т. п. Вне этих механизмов некоторые авторы и не мыслят экономического стимулирования и повышения материальной заинтересованности наших людей. В действительности же дело обстоит наоборот: товарные механизмы гасят социалистическую трудовую активность и рождают равнодушие, недисциплинированность в труде и частнохозяйственную активность за пределами общественного производства.

Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к вытекающему из товарно-стоимостных механизмов стремлению сделать прибыль целью предприятий. Этими механизмами предприятию навязывается особая социально-экономическая позиция, отличная от интересов рабочих: предприятию чего-то стоят лишь оплачиваемые издержки производства (стоимость израсходованных материальных средств и заработная плата), но ничего не стоят прибыль и находящийся за ней прибавочный труд рабочих (они числятся в доходах предприятия, но не входят в издержки производства данной продукции). Рабочим же их прибавочный труд стоит таких же затрат труда, как и при производстве необходимого продукта. Но их заработная плата в отличие от дохода предприятия составляет лишь одну из статей издержек производства. Получается так: то, что стоит рабочему затрат прибавочного труда, предприятию ничего не стоит.

В этих условиях борьба за экономию превращается в борьбу за экономию издержек производства во имя прибыли, т. е. за увеличение стоимости прибавочной части продукта за счет уменьшения необходимой его части. Вроде бы экономится столько-то рублей, а имеется в виду получение дополнительной прибыли, которая возникает не из сэкономленного, а из примененного труда. Для рабочих такая экономия — это экономия на их зарплате. Стимулировать рост производительности труда, экономию труда и, естественно, трудовую активность в данном случае очень трудно.

Затратные механизмы отодвигают на задний план борьбу за действительную экономию — экономию затрат всего живого труда, в том числе труда, расходуемого на производство прибавочной части продукта, поскольку труд и его затраты не имеют стоимости. Направленность затратных механизмов не на экономию всего труда и применяемых производительных сил, а лишь на экономию издержек производства, в том числе оплаты труда, не позволяет должным образом стимулировать экономию живого труда и заставляет делать акцент на экономию прошлого труда. Это снижает эффективность социалистического производства. Хозяйственный механизм, основанный на затратном подходе, весьма существенно ограничивает стимулирующие функции целей социалистического производства. Это вполне объяснимо, ибо затратные методы оценки деятельности предприятий ограничивают возможности людей направлять производство на удовлетворение и развитие их потребностей и тем самым подчинять его своему контролю, развертыванию своей свободы в этом отношении.