Владимир Павленко - Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот?

С этой точки зрения ничего не изменилось и сегодня. Единственной альтернативой имперской «частной глобализации», воссоздающей на постсоветском пространстве единую евразийскую идентичность и общность, является продолжение деления этого пространства по этническому, а затем и по региональному признаку. Апологеты этого подхода, как раз и ратующие за «европейский» «национальный» генезис России, на протяжении всей нашей тысячелетней истории противопоставляют подлинным героям нашего Отечества — Александру Невскому, Ивану Калите, Ивану Грозному, Петру Великому, Иосифу Сталину «героев» мнимых — Даниила Галицкого, Михаила Тверского, князя Курбского, гетмана Мазепу, генерала Власова и т. д. Это главная дилемма как российской истории, так и российской современности: централизованная (с Петра имперская) государственность против раздробленности — феодальной или современной.

Историческая правота имперского начала убедительно доказывается не только его неизменными победами, но и перманентным предательством национальных интересов, в которое этнические националисты всякий раз впадали практически на каждом крутом повороте отечественной истории.

Имперское сочетание цивилизационного и геополитического начал, продемонстрировав наибольшую органичность, значительно отсрочило секулярную коррекцию российской проектной идеи. Причем секуляризация у нас происходила не как на Западе в форме свойственного протестантизму упрощения богослужения и обмирщения бытия, а с помощью масонства, которое впавшие в диссидентство европеизированные «национал-интеллектуалы» противопоставили традиционной духовности и культуре. Если на Западе масонство противостояло бывшей цивилизационной идее — католицизму, то в России — действующему православию. И подрывало абсолютно все устои.

Привязывало оно страну к Западу и в геополитическом плане.

Усугублялась ситуация и тем, что когда с масонством начиналась борьба, как в конце царствования Екатерины Великой, при Павле I, при позднем Александре I и Николае I, развитие получали иные нетрадиционные течения — вольтерианство, католичество и другие, обеспечивавшие неизменность сильного внешнего влияния на российский просвещенный класс. Свою негативную роль в этом смысле сыграло и участие в разделах Польши, открывшее этому влиянию «внутренний канал».

Видному консервативному мыслителю М. П. Погодину принадлежит известное высказывание о том, что возможная отмена государственного статуса РПЦ способна была привести к уходу едва ли не половины «верхов» в католичество, а «низов» — в раскол. Подобно современности, «продвинутая» часть российской элиты в то время стремительно расходилась с народом.

В итоге к началу XX века западнические нормативные инновации вступили в антагонизм с проектной идеей. Февральская революция (1917 г.) на короткий срок прервала российскую проектную преемственность и попыталась включить ее в западную. Однако Октябрь пересмотрел итоги Февраля и продолжил противостояние России и Запада уже на другой проектной основе. Удалось сначала восстановить единую государственность, а затем и проектность, включив в советскую идею ряд важных традиционных норм и обезвредив космополитическую партийную верхушку. Точно таким же путем затем прошел и Китай, подтвердив историческую правоту И. В. Сталина.

Теперь о том, чего ждать завтра.

Запад следующую проектную идею уже сформулировал. Это — «новый мировой порядок», который нам предстоит подробно разобрать. Каким окажется новый российский проект и будет ли он вообще — большой вопрос. Нынешнее безвременье, больше всего напоминающее февральский «ликвидационный» режим, обречено. Но возвращение в историю зависит от ряда условий.

Прежде всего от закрепления уже имеющихся представлений о единой и позитивной преемственности всех четырех глобальных проектов, включая советский. Только тогда начнут просматриваться общие контуры национальной идеи, которую ищут и не могут отыскать уже два десятилетия. Наше будущее — в истории и исторической ретроспективе.

Представляется, что это «симфония» светской и духовной властей , государственная идеология, восстановленная социальная доктрина социализма, интеграция постсоветского пространства в новое геополитическое объединение с центром в Российской Федерации. И, разумеется, жесткое и последовательное антизападничество, диктуемое прежде всего объективной необходимостью — хотя бы тем, что Запад однозначно воспримет такие перемены в нашей стране в штыки и развернет с нами военно-политическое противостояние. Иначе говоря, наше будущее — это «красно-белый» альянс, сложившийся де-факто в сталинском СССР по мере строительства социализма «в отдельно взятой стране».

Маленькая оговорка: цивилизационное антизападничество не равно геополитическому. Ограничивать ареал влияния России в Европе — значит давать «зеленый свет» дальнейшему продвижению на Восток НАТО и Европейского союза, реализующих тем самым «стратегию анаконды», которую мы разберем в следующих главах. В этих условиях выходом из положения, как мы уже отмечали, может оказаться тактический антизападный союз с другими проектными цивилизациями, прежде всего с Китаем.

Самое главное, чего необходимо достичь любой ценой, — восстановление суверенитета над внешней и внутренней политикой страны, то есть возврата в точку, в которой мы свернули «не туда».

В «Путешествии к центру Земли» Жюля Верна есть эпизод, в котором путешественники, спустившиеся под землю по жерлу вулкана и блуждающие по запутанным подземным лабиринтам, выходят на развилку и, понимая бессмысленность размышлений, какой из двух путей выбрать, решают пойти по неверному. Оказавшись через два дня пути в тупике, они возвращаются обратно и идут уже в правильном направлении.

Прошло не два дня — два десятилетия. Что еще должно случиться со страной, чтобы мы осознали тупик выбора, сделанного нами в приснопамятном августе 1991 года в ходе совершенной тогда «великой криминальной революции»?

Следующее, что важно. Не было в истории успешных социально-экономических преобразований, осуществленных «демократическим» путем в странах, не окруженных со всех сторон морями и океанами, без раскрытого над ними кем-то «ядерного зонтика» и закачиваемых гигантских финансовых средств. Не забудем: американская модернизация прикрывалась шириной Атлантики и доктриной Монро, советская индустриализация начиналась с разгрома «правого» и «левого» уклонов и вышла на пик после ликвидации сопротивления в центральном партийном штабе; китайская — после уничтожения «банды четырех» и решительного подавления антиправительственных выступлений на площади Тянаньмэнь. Явленное миру британское промышленное чудо XVII века, как и японское тремя столетиями позже, — плоды превращения стран в «непотопляемые авианосцы», то есть в окруженные морями оплоты военной силы в лице соответственно британского и американского военных флотов, во втором случае еще и включенного в систему глобальной обороны США на «дальних» рубежах.