Екатерина Шульман - Практическая политология. Пособие по контакту с реальностью

Такого рода скачок действительно можно совершить насильственными методами. И в этом соревновании авторитарное или тоталитарное государство во многом проявляет себя успешно.

Мы помним, что в течение первых и многих последующих пятилеток Советский Союз по темпам роста опережал развитые страны Запада. Потом начинается отставание, а затем торможение. Авторитарная или тоталитарная модернизация натыкается на свои ограничители. Они очевидны – это отсутствие конкуренции, которая порождается только свободой.

Даже в предыдущую промышленную революцию успехи авторитарной модернизации были ограничены во времени, а потом они и вовсе сходят на нет. Необходим переход на следующий этап, а его смогли совершить только демократии. Таков урок второй половины XX века. Устойчивое экономическое развитие и прогресс, рост уровня жизни – все это удалось только демократиям. Успешных авторитарных проектов не получилось.

Авторитарные модернизационные проекты, которые были более или менее успешны, начинали требовать демократизации. Если они ее получали, то развитие шло дальше. Если нет, то эти быстрые успехи увязали в историческом песке, как это было у Аргентины и Чили.

В XXI веке следующим скачком, который совершит мир, станет четвертая промышленная революция. Речь идет о переходе к постиндустриальному обществу и иным способам производства. Роботизация и «экономика посттруда» – переход на эту стадию и успех на ней невозможны авторитарными методами. Основа нового общества – это кооперация, горизонтальные сети, взаимосвязанность, инициатива граждан, конкуренция и, соответственно, свобода.

Тут государства как таковые могут сделать не очень много – только обеспечить условия. Поэтому так опасно поддаваться соблазну авторитарной модернизации. Сейчас дело даже не в том, что это безнравственно, плохо и унижает людей, – она просто не работает.

Вторая часть – это идея об опасности, исходящей от народа, демофобия. В чем выражаются такого рода идеи? О них вы слышите чрезвычайно часто силами государственной пропаганды. Без сомнения, вам приходилось слышать разговоры: «Гитлер пришел к власти демократическим путем». После этого делается зловещая пауза: «Вот она, ваша демократия». Или: «Да если дать людям свободу выбора, они фашистов выберут на следующий же день и всех нас тут перевешают». Дальше также следует зловещая пауза. Это набор идей, который у националистической части нашего политического спектра называется мемом «народ-гитлер».

Целым рядом выразительных и страшных исторических примеров подтверждается мысль, что есть кровожадное чудовище, которое держит в узде наш с вами благодетель – недемократическое государство. Почему оно недемократическое? Потому что нельзя страшным людям, этим кровожадным олигофренам давать в руки демократические инструменты. Они выберут своего любимца Гитлера.

У этого рассуждения есть подвид: «Вам не нравился тот или иной ближневосточный диктатор. Да, он растворял одних своих политических противников в серной кислоте, других травил собаками, а третьих кушал сам. Его свергли. Что, лучше стало? Что пришло на его место? ИГИЛ (запрещено в РФ. – Ред. ) – коллективный Гитлер». Опять нехорошо. Обычно за этим следует тот же самый тезис: «Вот она, ваша демократия».

Почему такого рода сценарии проигрываются постоянно? Как это происходит?

Это хорошо изученный политологией процесс – радикализация. Как это происходит? Вот диктатор, ограждающий нас всех от ярости народной. Каким образом? Он подавляет всякую политическую активность на подведомственной ему территории. Он запрещает партии, закрывает средства массовой информации, сажает или выгоняет своих политических оппонентов.

Что происходит на практике в таких странах? Люди, которые могли бы стать участниками легального политического процесса, – они либо уезжают, либо их сажают, либо они затыкаются, поскольку цена их деятельности становится чрезмерно высока.

В политическом процессе остаются те, кто могут или сами хотят уйти в подполье. Поскольку легального политического процесса не существует, а недовольные есть, то появляется запрос на выражение их позиции. Это будут делать организации, действующие на нелегальном положении. Вот с ними и происходит процесс радикализации. Он довольно хорошо изучен. Это малоприятное зрелище.

Что происходит с теми, кто вне закона? Первое: они перестают для себя считать закон обязательным к исполнению, потому что он написан в интересах их оппонентов.

Дальше образуется ячейка с вождем и максимально верными ему соратниками, которые рискуют больше всех. Остальные отпадают, потому что не все готовы стать партизанами-подпольщиками. Остаются только самые непримиримые. Они начинают действовать нелегально и часто насильственно. У них образуется история горестей, появляется свой пантеон мучеников. Дальше они сидят и ждут, когда этот режим развалится.

Режимы, подобные режиму Муаммара Каддафи в Ливии, непрочны и всегда разваливаются. В основном они концентрируются вокруг вождя. Его физическая смерть, либо экономические причины, либо внешние шоки приводят к краху. Обычно все происходит довольно внезапно – это свойство авторитарных моделей с нераспределенной властью и ответственностью, с пирамидой, опирающейся на свою вершину.

Режим разваливается, власть фрагментируется. Кто остается на этом заасфальтированном пространстве? Те, у кого есть структура, люди, опыт и готовность действовать быстро и решительно. То есть те самые экстремисты. Или те, кто стали экстремистами, пока жили в подвале. Никого не красит сидеть в подполье. Там заводится своя собственная фауна, например религиозные экстремисты, которых такие режимы сильно обижают, поскольку им не нужны альтернативные центры силы.

Они захватывают власть, потому что больше некому. Общество атомизировано. Все разбежались, остались именно они. После этого экстремисты начинают строить свое светлое будущее. А наблюдатели говорят: «Вот, смотрите, не любили вы Хусейна. А вот, смотрите, как без него-то стало намного хуже!» Почему стало хуже без него? Потому что он готовил этот исход.

Что в этом случае делает политическая система здорового человека, а не политическая система курильщика? Она занимается кооптацией, то есть вовлечением.

Вы, наверное, часто слышали фразу о том, что у власти левые правеют, а правые левеют. Обычно ее понимают так: люди, пришедшие к власти, становятся циничными и предают свои убеждения. На самом деле имеется в виду совершенно не это. Действительно, попав в пространство власти, человек вынужден идти на компромиссы, договариваться с другими действующими лицами. Это неизбежно сдвигает его ближе к центру. Этот механизм работает тем успешнее, чем больше сдержек и противовесов встроено в политический механизм.