Викиликс: Секретные файлы

Таким образом, доминирование США в послевоенную эпоху все больше принимало форму поддержания сети авторитарных режимов, ориентированных на интересы США, либо подрыва правительств, которые были ориентированы не так. Вместо прямой оккупации США вели переговоры с режимами о создании военных баз там, где у Соединенных Штатов были стратегические интересы. В Карибском бассейне медленный упадок власти Британии открыл возможности для проникновения США. Регион был богат ресурсами, изобиловал дешевой рабочей силой и географически соседствовал с Панамским каналом, построенным американским капиталом в условиях социальной и расовой сегрегации для облегчения импорта в Соединенные Штаты. Американские планировщики сгорали от нетерпения убрать с дороги «лимонников» и начать насаждать на этих островах базы. Где могли, они кооптировали антиколониальных лидеров; там, где это было невозможно, они применяли неустанное давление. Доктрина Монро достигла зенита своего влияния.

С точки зрения американского капитала это было идеально. Американские инвесторы принесли промышленный опыт, который превратил производство фруктов, сахара и добычу сырья в огромные, централизованные производственные предприятия. Одним из следствий этого процесса стало вытеснение мелких фермеров и крестьян с земель, наводнившее городские центры послушными работниками. В сочетании с мощными аппаратами безопасности, созданными американскими морскими пехотинцами, эта централизация экономической власти консолидировала экономическую олигархию, которая имела мало стимулов отвечать на народные требования. А если городские рабочие и средние классы вместе с крестьянами пытались добиться реформ, у Соединенных Штатов были средства им воспрепятствовать. В глобальном контексте холодной войны, антагонизма между Соединенными Штатами и Советским Союзом, первые могли защитить возобновленное вмешательство как средство противостояния агрессивной, империалистической советской экспансии.

События 1954 года в Гватемале ярко иллюстрируют эту динамику. Правящий класс страны долгое время опирался на феодальную по сути систему контроля над рабочей силой, причем законы о труде и бродяжничестве давали власть узкой олигархической прослойке, которой принадлежала подавляющая часть земли. Система была близка к рабовладельческой. Послевоенная волна восстаний и реформы начали освобождать труд, а выборы 1950 года отдали власть представителю левого крыла Хакобо Арбенсу. Паническую реакцию Вашингтона трудно было переоценить. Группа сенаторов во главе с Линдоном Б. Джонсоном кричала о «международном коммунизме» — «империализме нового типа». В резолюции палаты представителей утверждалось, что русские нарушили доктрину Монро, на что может быть только один ответ: война. В установленном порядке американские бомбы смели избранное правительство и навязали в качестве президента антикоммунистического диктатора, полковника Карлоса Кастильо Армаса. Прибыли компании «Юнайтед Фрут», а также позиции правящего класса в стране тем самым были защищены {85} .

В принципе, Соединенные Штаты отдавали предпочтение либерально — демократическому правлению по сравнению с реакционными олигархиями. В принципе, они были на стороне прогресса. И с точки зрения долгосрочных интересов США можно было бы утверждать, что развитие местной промышленности, сокрушение олигархов и консолидация широкого среднего класса как основы устойчивой демократии и потребительского рынка были оправданными. На практике, какие бы мягкие шаги ни предпринимала империя в этом направлении, они почти всегда извращались ее более глубокой приверженностью к выгодным условиям для инвестиций. Взять хотя бы «Союз ради прогресса» Кеннеди. Предполагалось, что он откроет эру либерального великодушия, в которую демократическая администрация будет предоставлять странам Латинской Америки необходимую помощь в обмен на благие реформы, такие как перераспределение земли, разрушение монополий и уменьшение бедности. На деле же проамериканские олигархи и американские фирмы предпочли использовать деньги для интенсификации продуктивности своих земель, инвестировать в обновление своих технологий, а проблему сокращения нищеты предоставить чудодейственным силам экономического роста, который последует.

Когда Кеннеди действительно поддерживал реформы, он, как правило, потом об этом жалел. Например, в Доминиканской Республике Соединенные Штаты долго поддерживали диктатуру Рафаэля Трухильо — невероятного клептократа, который захватил контроль над большинством ресурсов страны, но сохранял желаемую американским правительством политическую стабильность. После его убийства были проведены выборы, на которых Хуан Бош шел кандидатом от реформистов. Соединенные Штаты поддерживали его, полагая, что он приватизирует огромные владения бывшего диктатора. Вместо этого он сохранил их в качестве общественного имущества и подверг мобилизации сначала олигархов и их сторонников из военных, а затем и сторонников Соединенных Штатов. Последующий период переворота и контрпереворота, поддержанный американскими войсками, унес тысячи жизней и в конце концов завершился, только когда администрация Джонсона организовала приход к власти бывшего вице-президента правительства Трухильо, который должным образом приватизировал богатства страны и открыл экономику для американских инвесторов {86} .

Одновременно Соединенные Штаты вкладывались в программу военного обучения, предназначенную для укрепления аппаратов внутренней безопасности латиноамериканских диктатур. Это было необходимое противодействие волне радикализации, уже очевидной в Гватемале и при наличии дополнительной силы, когда Кубинская революция 1959 года увела главный местный приз Испано-американской войны из американской сферы влияния. Началась волна правых военных переворотов, начиная с Бразилии в 1964 году и кончая Аргентиной в 1976-м. Вершиной этой реакционной волны был переворот Аугусто Пиночета в Чили, который, по существу, превратил страну в лабораторию неолиберализма под руководством экспертов из Чикагского университета. Ряд организаций, от Государственного департамента до ЦРУ, работал над программой, по которой возникли печально известные эскадроны смерти, совокупный счет жертв которых достиг ошеломляющей величины в 1970-х и 1980-х годах {87} .

Это было особенно важно на фоне поражения США во Вьетнаме, что делало прямую военную интервенцию в большинстве обстоятельств невозможной. Только в Гренаде в 1982 году было предпринято прямое вторжение, чтобы свергнуть левое правительство Мориса Бишопа. Этот крошечный карибский остров не представлял никаких жизненных интересов для Соединенных Штатов, не говоря уже о вызываемой им «коммунистической» угрозе. Однако интервенция администрации Рейгана послала четкий сигнал: в Вашингтоне взяла власть администрация «новых правых», и она открыто находится в состоянии войны с левыми движениями в Латинской Америке.