Игорь Молотов - Мой друг Карлос Шакал. Революционер, ставший героем голливудских фильмов «Шакал» и «Карлос»

Оказавшись с Карлосом в одной комнате, он спросил, что с ним произойдет. Карлос ответил, что его судьба уже предопределена политикой Саудов, в которой он занимает одно из центральных мест. Если австрийские власти не зачтут его обращение и не предоставят самолет, к шести часам вечера он будет казнен. Но человек такого мужества, как достопочтенный шейх, не может держать зла за это на Карлоса.

— Вы сошли с ума, вы заявили, что убьете меня, а теперь еще хотите, чтобы я не держал зла на вас, — взорвался министр. — Что вам от меня нужно?!

— От вас? Вы серьезно? — брезгливо парировал Карлос. — Мне незачем давить на вас. Я хочу оказать давление на правительство Австрии, чтобы выбраться отсюда. А вас я просто хотел поставить в известность о дальнейшей судьбе.

Карлос пояснил мне суть разговора:

— В ходе моих двух встреч в кабинете генерального секретаря с шейхом Ахмедом Заки Ямани я задал ему вопросы, которые нас интересовали; он был красноречив, но старался как можно меньше сказать по существу. Он даже ловко пытался купить меня.

К вечеру обстановка полностью разрядилась: министры могли без особого на то разрешения покидать конференц-зал; Карлос щеголял знанием языков, болтая с министрами на арабском, французском, испанском и английском; другие боевики полулежа слушали радио, ожидая выступления президента с их коммюнике; а веревки для того, чтобы связывать министров, без дела валялись грудой в углу. Карлос сообщил министрам нефти, что он и его товарищи ведут борьбу с капитализмом и империализмом, не щадя ни чужих, ни своих жизней. Он же — Карлос — лидер революционного международного авангарда, который ведет эти силы к неминуемой победе.

— Что касается меня, то я солдат и мне хватает довольствоваться палаткой, — уж очень скромно заявил Карлос.

Отдельно он успокоил министра Габона, которому сказал, что ему нечего беспокоиться, поскольку он защищает страны третьего мира.

— Очень приятный министр из Габона разделял пропалестинские взгляды. Он передал мне приглашение в свою страну от президента Омара Бонго.

Тайеху Абдель Кариму он сказал, что у них есть общий друг Вади Хаддад. Кувейтец же был на седьмом небе после того, как его приняли за революционера.

Индонезийского и эквадорского министров сопровождали два генерала-путчиста-антикоммуниста, общение было сердечным, но совсем уж до теплоты не дошло.

Время отдыха Карлос проводил в компании трех венесуэльцев, которые томительно и боязливо дожидались окончания всей этой авантюры.

Очень молодые делегаты из Катара и Эмиратов были полностью потеряны без своих министров.

— Последним я позвал Джамшида Амузегара, который с самого начала пребывал в оцепенении, — говорит Карлос. — Он подошел к столу, который я поставил около Юсефа, с видом человека, всходящего на эшафот. Я протянул ему ладонь, он взял ее двумя руками и попытался поцеловать ее. Смущенный, я отнял руку, приказал ему вернуться на место и не издавать ни звука. Он был единственным продемонстрировавшим отсутствие достоинства из более чем ста человек.

Время шло, стрелки часов двигались к пяти, однако обращение по радио до сих не было оглашено. Карлос повернул голову к Ямани и улыбнулся. От этой беззаботной улыбки шейх пришел в ужас — она означала только одно: время ожидания казни подходило к концу. Он взял лист бумаги и начал писать прощальное письмо, адресованное семье.

Только в 6:22 канцлер Австрии дал согласие зачитать коммюнике «Вооруженного крыла арабской революции». Выполнив первую часть требований, канцлер потребовал провести консультации с заложниками, перед тем как Карлосу будет (или не будет) предоставлен самолет. По предложению канцлера Крайского все 13 министров написали письма, в которых должны были высказать свои соображения по поводу дальнейших действий австрийских властей. Надо отдать должное и министрам, и Карлосу: Карлос передал письмо запечатанным, а министры просили выполнять его распоряжения и не пытаться препятствовать тому, что они покинут Австрию под охраной вооруженных бойцов «арабской революции».

— Канцлер Бруно Крайский попросил всех глав делегаций написать письма, подтверждающие то, что они отправляются с нами добровольно, — говорит Карлос. — Все министры принялись за дело, кроме делегатов из Эмиратов и Катара, пребывавших в оцепенении, — потребовалась гневная тирада от шейха Ямани, произнесенная с моей подачи, чтобы заставить их писать. Мы передали 13 писем Риаду аль-Аззави, который отнес их канцлеру. Мы разрешили делегатам отправить послания своим правительствам и семьям без какой-либо цензуры, в запечатанных конвертах.

После этого Карлос заказал еду для своих солдат и министров, но то ли по оплошности, то ли чтобы щелкнуть его по носу, в штаб-квартиру доставили бутерброды со свиной ветчиной. Карлос сам принял ислам незадолго до операции, и большинство министров были мусульманами, поэтому все бутерброды были отправлены обратно. Вместо них он попросил привезти что-нибудь из курицы. Конфликт решился очень просто: отель «Хилтон» готовился к приему высокопоставленных гостей, а поскольку они задержались в компании Карлоса, то вся еда была отправлена в штаб-квартиру. Надо сказать, что ужин был не хуже, чем в ресторане отеля, — из-за перебитых в пылу лампочек министры и революционеры ужинали за сдвинутыми столами при свечах.

После ночного заседания с министрами Крайский заявил, что наконец между правительством и Карлосом достигнуто соглашение. Чтобы не допустить дальнейшего кровопролития, министры ОПЕК полетят вместе с группой Карлоса под его же честное слово. Это была победа! Не тайна, что силовики настаивали на штурме штаб-квартиры, однако риски были слишком высокими — пойти на уступки революционерам их вынудил статус заложников.

Страной, которая согласилась принять опасный во всех отношениях самолет, был Алжир. Лишь за 16 лет до этого правительство Франции признало право алжирцев на самоопределение, однако этот ход был встречен французскими колонистами и «правыми» в штыки — дважды устраивались крупные антиправительственные мятежи с целью пресечь процесс передачи политической власти местному населению. По итогам кровопролитной войны против французских колониальных войск в 1962 году Алжир стал независимым социалистическим государством. Кроме того, Алжир считался одним из союзников СССР, идущих по «некапиталистическому пути развития». Это все вполне устраивало Карлоса.

Без четверти семь утра к заднему входу штаб-квартиры подъехал большой почтовый автобус с занавешенными окнами. Тут настал звездный час Карлоса — он вышел к телекамерам, начал раздавать интервью и, картинно пожимая руки, отпускать служащих ОПЕК. При нем оставалось 42 человека.