Мэри Калдор - Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху

Поскольку реконструкция — это стратегия, ориентированная на мирное устройство, она должна давать экономическую безопасность и надежду на будущее, чтобы изгнать атмосферу страха, в которой живут люди, и предложить, в особенности молодежи, альтернативные способы обеспечить свою жизнь, отличные от армии или мафии. Какие именно действия необходимы, зависит от специфики каждой отдельной ситуации, однако определенные принципы можно конкретизировать.

Первое. Все проекты по оказанию помощи следует основывать на принципах открытости и интеграции. Часто есть соблазн принять — в интересах восстановления служб — размежевания и разделы, сложившиеся благодаря войне, и тем самым легитимировать статус-кво, в то время как нужно помогать его изменить. Например, предполагалось, что в Мостаре администрация ЕС реинтегрирует город, который был поделен на хорватскую и мусульманскую половины. Хотя в ограниченном ряде случаев, например с водоснабжением, ЕС справился с тем, чтобы договориться об общих проектах, в большинстве случаев оказалось, что ему легче вводить отдельные проекты в каждой половине города, тем самым он явно следовал стратегии отдельного развития. Ввиду отсутствия безопасной среды и поскольку ЕС опасался принять ту или иную сторону, договариваться обо всем пришлось националистическим лидерам. Открытость и интеграция подразумевают, что любой человек должен иметь возможность получить пользу от этих проектов и что проекты явным образом направлены на сближение людей, например, посредством трудоустройства беженцев, перемещенных лиц или демобилизованных солдат или включения элемента совместного пользования. Необходимо, чтобы открытость и интеграция стимулировались не только на локальном, но и на национальном и региональном уровнях.

Второе. Необходимо, чтобы помощь была децентрализована и чтобы она поощряла локальные инициативы. Через расширение круга реципиентов участниками программы становится больше людей, появляется больше возможностей для эксперимента и меньше риска того, что с помощи будут «сниматься сливки» или ее первоначальный облик будет искажен политическими компромиссами. Там, где уже идет процесс демобилизации, наиболее успешными, по-видимому, стали ориентированные на локальные сообщества программы, зачастую организованные самими ветеранами,—например, Советом ветеранов Уганды или Национальной комиссией по демобилизации в Сомалиленде, вместе с организацией ветеранов SOYAAL разработавшей программу демобилизации и реинтеграции. Ветераны объясняли это так:

Устали сами парни на «техничках» (пикапы с

установленными на них пулеметами или противо-

танковыми орудиями). Никаких выгод они не видят, только смерть. Из «техничек» они вылезают сами. Среди тех, кто теперь трудится на мирной работе, есть такие, которые были законченными бандитами. Двести долларов на постоянной работе они предпочитают миллионам, которые они получали бы, будучи бандитами 109 .

В Сьерра-Леоне относительно успешна программа «развитие в обмен на оружие», по которой местные сообщества сами разоружаются с помощью полиции и после объявления их «свободными от оружия» получают награду в виде проекта развития по их выбору41.

Третье. Очень важно использовать потенциал местных специалистов и поощрять в местном сообществе охватывающие широкую аудиторию дебаты о том, каким должно быть оказание помощи. Это важно для того, чтобы повышать эффективность при использовании людей, имеющих знания и опыт данной местности, чтобы увеличивать прозрачность, сокращать коррупцию и наращивать гражданское участие. Одним из тяжелейших последствий международной помощи стала смена работы квалифицированными специалистами, бывшая результатом иностранных контрактов и изменившейся тарифной сетки. Высококвалифицированные врачи, инженеры, учителя или юристы часто идут работать водителями и переводчиками, поскольку там гораздо выше оклады. Примерами этой закономерности со сменой работы квалифицированных специалистов служат Босния, Косово и Афганистан.

Даже в районах, кажущихся наиболее трудно исцелимыми, существуют какие-то возможности для выделения помощи на основе этих принципов. Необходимо, чтобы стратегия расширения ареалов цивилизованности, компенсирующая распространение «плохих соседств», смогла охватить своим действием непосредственно и сами плохие соседства. Бедные нецивилизованные местности попадают в порочный круг: из-за поведения местных «органов власти» им отказывают в помощи, процветают безработица и преступность, тем самым помогая партикуляристским полевым командирам сохранять свою позицию в силе. Важнее определить пути для поддержки определенных инициируемых снизу проектов, преодолевающих размежевания военного времени, для того чтобы начать создавать в этих местностях пространства открытости.

Реконструкцию можно рассматривать в качестве нового подхода к развитию, как альтернативу и структурной перестройке/переходу, и выделению гуманитарной помощи. Как и в случае космополитического правоприменения, она неизбежно будет затратным делом в краткосрочной перспективе, потребует средств, превосходящих те, которые богатые страны пока готовы выделять на поддержание мира и помощь заокеанским странам. Реконструкция означала бы отход от некоторых неолиберальных допущений относительно объемов государственных расходов, которые в последнее время господствуют в международной экономической ортодоксии. Реконструкция означает, что вопросы политического процесса, экономики и безопасности должны быть объединены в новый тип гуманистической глобальной политики, который

7. Новые войны в Ираке и Афганистане

ТГВИДЕВ падение статуй, — сказал президент \/ Буш 1 мая 2003 года на палубе авианосца „Авра-Ку ам Линкольн”, объявляя об окончании военных действий в Ираке,— мы стали свидетелями наступления новой эпохи» 110 . Как и его министр обороны Дональд Рамсфелд, президент Буш заявил о том, что была открыта новая форма войны, поставившая себе на службу информационные технологии, так чтобы война могла быть быстрой, точной и вестись с низкими потерями. Первые результаты вторжения привели военных обозревателей в ликование. Сам Буш отзывался об этом вторжении как об «одном из самых стремительных успехов в истории» 111 . Макс Бут, автор журнала Foreign Affairs, описывал эту войну как «ослепительную». «То, что Соединенные Штаты и их союзники так или иначе победили — и победили столь быстро, — надо расценивать как одно из знаковых достижений в военной истории» 112 .

Войны в Афганистане и Ираке, которые последовали за ужасными событиями 11 сентября и стали выражением так называемой войны против терроризма, и в самом деле были новыми типами войны, но только не того рода, который описан в данной книге. Действительно, были использованы все виды новых технологий, от самых передовых спутниковых систем до сотовых телефонов и Интернета, не говоря уже о беспилотниках и прочей робо-технике. Но если мы хотим понимать эти войны так, чтобы это пошло на пользу тем, кто принимает политические решения, то не следовало бы определять их новаторский характер в терминах технологии. Новизну этих войн необходимо анализировать не с точки зрения технологии, а с точки зрения дезинтеграции государств и изменений социальных отношений под влиянием глобализации, как это описано в предыдущих главах.