Сергей Кургинян - Красная весна

1950 год: советская Троя восстала из руин. У нас появилось атомное оружие. В первом приближении задача спасения советской Трои была решена. А коли так, то была подведена черта под всем, что касалось сотериологической мобилизации. Ибо нельзя осуществлять мобилизацию под уже решенную задачу. Еще раз подчеркну, что рассматриваемая мною сотериологическая мобилизация может проводиться лишь в особых условиях, когда возможность полного истребления негодяями-ахейцами твоей родимой Трои носит абсолютно не спекулятивный, супернеспекулятивный характер: шатры ахейцев должны быть видны с троянских городских стен.

Уничтоженные Смоленск и Минск, гибнущий от голода Ленинград — это убедительно в плане осуществления сотериологической мобилизации. Корейская война, козни американцев против Китайской Народной Республики или наших восточно-европейских союзников — это абсолютно не убедительно в оговоренном мною смысле — в смысле возможности проведения сотериологической мобилизации. Да, люди встревожатся: «Неужто снова война и вдобавок ядерная?» Но они всего лишь встревожатся, а не мобилизуются до той степени, до какой мобилизовались к зиме 1941 года.

Перейдут американцы нашу границу, займут, к примеру, Киев и Севастополь, отбомбятся по нашим собственным городам (а не по Хиросиме и Нагасаки) — начнется новая эффективная сотериологическая мобилизация. Но лишь тогда — под непосредственно всем явленный кошмар. Ни в каком другом случае эффективно осуществить сотериологическую мобилизацию невозможно.

А без этого… Да, все боятся американцев… Да, осуждают их происки… Но при этом понимают, что американцы не чета Гитлеру, на рожон они не полезут. Что там, в Корее, происходит, конечно, важно. Но ведь в Корее! У нас есть атомная бомба. А значит, есть возможность избежать войны. Ну так и надо ее избежать! Вот только генералиссимус-победитель… Как бы он не заварил кашу! Да и вообще… При нем пожить нормально без затягивания поясов и прочих «мобилизационных радостей» не удастся… А очень хочется!

1953 год — генералиссимус умирает. Но его мобилизационный дух парит над страной.

1956 год — боль от чудовищных хрущевских разоблачений. И — оправдывающее эту боль облегчение: дух изгнан! Убрано препятствие на пути к немобилизационному бытию! Да и генсек, всё это осуществивший, выглядит обнадеживающим. Очевидным образом не аскет. Дядька крутой, но мирный! Ну и как же мы при нем будем жить? Вообще — даст он пожить или загонит в мобилизацию? Какую? Подо что? Для сотериологической — оснований нет. Под Кубу мы не станем таким образом напрягаться. Идеологическая мобилизация? Это еще, знаете ли, надо пощупать — подо что именно. А то вон каких дров наломал предшественник! Да и вообще — те реальные задачи, ради которых мы идеологически напрягались, решены.

Страна вышла на другой уровень! Качественно другой! Всё это называют «русским чудом». Вон — спутник запустили! Так что «таперича не то, что давеча».

Когда тебе про реальные вещи говорят: чтоб, к примеру, все были грамотные, чтобы заводы были, то-се, — то почему не мобилизоваться? А сейчас-то подо что? Под то, чтобы ускорителей понастроить для изучения элементарных частиц? Да и вообще — сколько можно мобилизовываться? Нет уж, или пусть что-то провозгласят такое… чтобы слезы натуральным образом потекли… Или — небольшой роздых нам предложат, вплоть до новой мобилизации. Нам многого и не надо.

Нам бы дыханье перевести. Сколько лет бежим, задыхаясь, надрываемся, работаем на износ. Ладно — война, то-се. А теперь-то как они пришпоривать будут.

1962 год — «они», покувыркавшись вдосталь со всякими мелочами типа кукурузы, сделав много полезного (космос, укрепление ядерной безопасности, жилищное строительство и так далее), наломав вновь дров в вопросе о религии, в вопросах управления (совнархозы), вопросах частного сектора (артели были и при Сталине, а тут — на тебе!), наконец, перешли от всех этих умных и глупых, полезных и вредных частностей — к невероятно масштабной идеологической инновации.

Причем именно к такой инновации, которая одна лишь и была способна нанести непоправимый ущерб и партии, исполнившей такой самоубийственный номер, и государству, и общественно-политическому строю, и международному коммунистическому движению, и ходу мировой истории, и тому, что мы сейчас обсуждаем — той самой идеологической мобилизации, которая к 1962 году была, что называется, «на вес золота». Ибо именно отсутствие мобилизации резко меняло качество советско-коммунистических убеждений, которые я предложил рассматривать как «материал» с определенным свойствами. Сокрушительное ухудшение свойств этого материала… Его декристаллизация, неизбежная в случае полной потери советско-коммунистической идеологией присущего ей изначально мобилизационного качества… Его превращение в аморфную слизь… Это и только это давало шансы на успех андроповскому К-17! Равно как и всем остальным, мечтавшим, в отличии от К-17, о другом…

Так что же это за самоубийственная суперинновация, одним идеологическим выстрелом убившая слишком многое? На рисунке 3 представлено то распутье (или точка стратегической бифуркации), на котором к 1962 году оказались и партия, и страна, и мировое коммунистическое движение. А в определенном смысле — всё человечество ( Рис. 3).

Направление № 1 («поворот налево») — переход к новой нелинейной притягательной идейной мобилизации.

Направление № 2 («без поворота») — продолжение использования имеющихся идейных констант, медленное расходование оставшегося мобилизационного ресурса.

Направление № 3 («поворот вправо») — переход к немобилизационному аморфному состоянию. Сначала — рынок, затем — многопартийность.

Направление № 4 — «путь в никуда».

«Они» могли повернуть налево (направление № 1) или направо (направление № 3). Они, в конце концов, могли никуда не поворачивать (направление № 3). Но, как в волшебной сказке, «они» повернули «в никуда».

«Левый поворот» (он же — поворот в направлении № 1) предполагал выход за рамки, не имевшие к 1962 году никакого политического смысла. Понятно, почему Ленин жестко охранял ортодоксальный марксизм и до Октябрьской революции, и после нее. Ленин прекрасно понимал, что любое развитие марксизма породит смятение в рядах революционеров, только что с трудом усвоивших передовое марксистское учение. Он понимал, что для своего времени учение это и впрямь является передовым, очень модным в самых разных слоях западного общества. Любой разброд и шатание в идейной сфере порождали понижение потенциала революционной мобилизации. Потому что идти на каторгу и на смерть можно только за что-то непреложное. А раз так, то «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», точка. Маркс — умерший великий учитель. Он на власть твою посягать не может. А каждый новый претендент на роль мировоззренческого гуру, будучи человеком а) живым и б) невероятно претенциозным, — раньше или позже посягнул бы на авторитет Ленина, а значит, и на его власть.