В. Листов - Тайная война против революционной Кубы (иллюстр)

А в 5.15 утра, когда сообщения из районов высадки подтвердили, что десант осуществлен, с Глен-Ора связался Мак Джордж Банди. Трубку снял военный помощник президента бригадный генерал Честер Клифтон. Он молча выслушал сообщение и, в точном соответствии с инструкциями, направился в спальню к Кеннеди, чтобы разбудить президента и сообщить ему о высадке.

В это время на улицах Вашингтона, Нью-Йорка и других городов западного побережья Соединенных Штатов мальчишки-газетчики уже выкрикивали главную сенсацию свежих выпусков газет:

243

— Вторжение на Кубу! Коммюнике номер один «Кубинского революционного совета»! Пять центов! Всего за пять центов!..

Однако, прежде чем нога первого наемника ступила на кубинскую землю, в Соединенных Штатах и Гватемале разыгрались события, о которых президент не знал.

…Это произошло 16 апреля. Вскоре после полудня члены «Кубинского революционного совета» собрались в нью-йоркском отеле «Лексингтон», чтобы обсудить состав будущего временного правительства. Отсутствовал только Мануэль Артиме, находившийся при «бригаде вторжения».

Однако из многих министерских постов в тот день занять удалось только один: после резких объяснений портфель министра иностранных дел было решено вручить Карлосу Эвиа. Дальнейший обмен мнениями принял весьма бурный характер, и члены «Совета» быстро позабыли, зачем они собрались. Другие, более важные события безраздельно владели их вниманием. Массированный воздушный налет «неизвестных самолетов» на Кубу 15 апреля, прозрачные намеки осведомленных американских обозревателей, крупные переброски наемников в Гватемалу не оставляли сомнений: вторжение могло начаться с часу на час.

Лихорадочная обстановка ожидания усиливала взаимную подозрительность. Каждый из «вождей» опасался, что в последний момент его могут обойти соперники. Эвиа косился на Рая и де Варону; Миро Кардона не доверял Эвиа; де Вароне не нравились слишком тесные связи Артиме с «супервизорами» ЦРУ. Особенно горячился Мануэль Рай. При каждом упоминании имени Артиме он закипал от негодования. И не удивительно. Обещанное Центральным разведывательным управлением оружие для возглавляемого им подполья на Кубе поступало в мизерных количествах. Рай понимал, что критиковать подлинных виновников его «унижений»— людей Аллена Даллеса — безумие. Вот по

244

чему в последние дни он искал повод, который позволил бы ему свести счеты с остальными членами «Совета» и набить себе цену в глазах «боссов». Этот долгожданный повод он получил буквально накануне заседания «Совета». Ему сообщили, что более ста его сподвижников, проходивших подготовку на ферме Боэр-Драйв во Флориде, были разоружены людьми Артиме.

Многое видели на своем веку стены отеля «Лексингтон». Но такой истерики, какую закатил Рай, — никогда! Взбесившийся Рай обвинял своего отсутствующего коллегу в «измене», даже в «тайном содействии коммунистам». Он пригрозил выйти из состава «Совета» и предать публичной огласке «вопиющий» факт «измены» Артиме…

Разоружение людей Рая оказалось полной неожиданностью для остальных членов «Совета». Во всяком случае, их санкции на это никто не испрашивал. Пытаясь вывести дискуссию из неприятного тупика, де Варона перевел разговор на другую тему, оказавшуюся не менее щекотливой. Дело в том, что неделей раньше президент «Совета» Миро Кардона имел конфиденциальную встречу с высокопоставленным чиновником госдепартамента Адольфом Берли и бывшим послом США на Кубе Филиппом Бонсалом. В ходе встречи Миро Кардоне могла быть названа конкретная дата вторжения. И де Варона потребовал, чтобы президент подробно проинформировал собравшихся о переговорах, особенно о сроке предполагаемого вторжения.

Миро Кардона был бы рад назвать эту дату, но беда в том, что он и сам знал о ней не больше, чем все остальные члены «Совета». За день до этого в разговоре с корреспондентом газеты «Майами геральд» Доном Бонофедом он бросил такие горькие слова:

— Я похож на водителя такси. Я не знаю, где окажусь через десять минут…

Как ни старался Миро Кардона выудить соответствующую информацию у Берли и Бонсала, ему это не удалось. Однако, несмотря на клятвенные заверения Миро Кардоны, никто из собравшихся в отеле «Лексингтон» ему не поверил. Уклончивые ответы «президента» собравшиеся расценивали как желание оставить их в дураках. В комнате назревала настоящая буря. Когда

245

страсти достигли точки кипения, дверь неожиданно распахнулась, и в «зал заседаний» вошли пять агентов Центрального разведывательного управления.

Дальнейшие события разворачивались со скоростью кинобоевика. Членам «Совета» предложили немедленно спуститься вниз и, не привлекая к себе внимания, занять места в автомобилях. Робкие попытки выяснить цель предстоящего путешествия остались без ответа.

После нескольких часов бешеной езды члены «Совета» очутились в Филадельфии, а оттуда — уже самолетом — их доставили на аэродром Опа-Локка и разместили в пустом полуразвалившемся сарае. «Членам правительства» разрешили только короткие прогулки возле сарая. Когда «министр иностранных дел» Карлос Эвиа попытался отойти подальше, агент ЦРУ настойчиво порекомендовал ему вернуться. Так под вооруженной охраной, отрезанные от внешнего мира, главари кубинской контрреволюционной эмиграции провели несколько дней. И все это без каких бы то ни было объяснений!

О начале вторжения главари «слизняков» узнали из радиопередач радиоцентра «Суон». Коммюнике номер один «Кубинского революционного совета» оказалось для его членов полной неожиданностью…

По мере приближения «дня Д» странные вещи происходили и в гватемальских лагерях.

Мы уже говорили, что «Кубинский революционный совет» не имел никакого отношения к подготовке «бригады вторжения». Только один раз — в феврале 1961 года — политическим лидерам «слизняков» на короткое время разрешили посетить гватемальские лагеря. Что касается практических вопросов подготовки «бригады», назначения командиров и тому подобного, все это с самого начала было непререкаемой прерогативой американских «советников». В конце концов, свидетельствовал 28 апреля 1961 года на страницах «Нью-Йорк таймс» обозреватель Тэд Шульц, «агенты Центрального разведывательного управления ограничили передвижение д-ра Кардоны и д-ра де Вароны в

246

Центральной Америке», то есть, попросту, запретили им выезжать за пределы США.

Еще 4 января 1961 года Мануэль Артиме под предлогом того, что ему «надоели политические склоки», покинул США: он якобы решил присоединиться к «бригаде». Однако в действительности Артиме направился в Гватемалу с совершенно иной целью. 30 января с ведома ЦРУ Артиме совершил в гватемальских лагерях настоящий переворот: он назначил «своих людей» на командные должности в «бригаде» — разумеется, без всякой консультации с членами «Совета». Во главе «бригады» Артиме поставил Хосе Сан Романа, его заместителем назначил Эрнейдо Оливу. Пост начальника штаба получил Рамон Феррер. Командирами батальонов также оказались бывшие батистовские офицеры — Алехандро дель Балле, Уго Суэйро, Роберто Сан Роман (младший брат Хосе Сан Романа). Командиром авиации вторжения стал бывший батистовский офицер Мануэль Вильяфан Мартинес. Большинство наемников встретило эти перемещения с полным равнодушием. Однако 230 человек взбунтовались, решительно отказались служить под началом батистовцев и потребовали немедленно передать их требования «политическим лидерам» эмиграции. Дело чуть не кончилось перестрелкой.