Патрик Бьюкенен - Самоубийство сверхдержавы

Революция, начавшаяся в 1960-х, получила много имен – радикальный либерализм, светский гуманизм, культурный марксизм, грамшианская революция. Но важно следующее: изменив мышление миллионов американцев, она не затронула сердца, а потому, следовательно, ей не суждено победить. Минуло уже полвека, и большинство американцев отвергают и презирают идеалы этой революции.

Шестьдесят два процента американцев считают, что аборты необходимо радикально ограничить или вообще запретить. Кампания Уорда Коннерли за отмену позитивных действий получила поддержку в штатах Мичиган, Калифорния, Вашингтон и Аризона, где осенью 2010 года набрала 60 процентов голосов. Поправки, признающие английский официальным языком страны, одобряются почти повсеместно. Однополые браки отвергаются на каждом референдуме. Даже Обама отказывается их одобрить [272]. Пока конгресс и Обама навязывают ценности Файер-Айленда острову Пэррис [273], контрреволюция будет очевидной. Культурная война не закончена. Культурная война не закончится никогда. Ведь она вызвана расхождениями в понимании правильного и неправильного, Бога и страны, добра и зла. Культурная война будет с нами всегда.

«Развитой либерализм, – пишет Чилтон Уильямсон-младший, – делит Соединенные Штаты на старую и новую Америки, это разделение вряд ли удастся преодолеть в обозримом будущем, наоборот, оно становится все отчетливее.

Либерализм в эпоху Обамы выступает для старой американской культуры такой же силой, какой ислам выступает для культуры старой Европы… Линия фронта определена. Америка обречена оставаться домом разделенным, причем на протяжении многих поколений, а потом ее ждет неизбежная участь всех разделенных домов – по своей природе они неуправляемы, а значит, нежизнеспособны» {1089}.

Американцев ожидает «настоящая гражданская война, война между гражданами, исход которой невозможно обеспечить простым физическим разделением двух сторон, ибо эти стороны тесно интегрированы по всему континенту» {1090}. Чернокожий журналист Карл Роуэн пришел к еще более мрачным выводам в своей книге «Грядущая расовая война в Америке» (1996).

Революционеры и радикалы 1960-х годов не желают жить в Америке Эйзенхауэра, а традиционалисты не хотят жить в новой Америке. Социальный мир, очевидно, требует разделения.

Правовед из Университета Вандербильта Кэрол Суэйн считает, что в Америке «возрастают риски масштабного расового конфликта, не имеющего прецедентов в истории нашей страны». Риски растут, пишет она, вследствие «демографических изменений, сохранения и упрочения политики расовых привилегий, удовлетворения ожиданий этнических меньшинств, продолжения либеральной иммиграционной политики, роста опасений потерять работу в связи с углублением глобализации, торжества мультикультурализма и развития Интернета, который облегчает нахождение единомышленников и позволяет не просто делиться озабоченностью в режиме реального времени, но разрабатывать тактику воздействия на политическую систему» {1091}.

Суэйн определяет, что именно нас разделяет. Но это все-таки не должно привести к насилию. Несмотря на угрозы устроить «долгое жаркое лето» [274], если Никсон не капитулирует перед «не подлежащими обсуждению требованиями», городские беспорядки затихли после 1968 года. Насилие в кампусах сошло на нет после отмены призыва. Преступность сократилась, когда бэби-бумеры повзрослели, перешли в более зрелую возрастную группу, а самые упорные злодеи оказались в тюрьмах. Прогноз Роуэна насчет последствий Оклахома-Сити, по счастью, не сбылся.

Намного выше вероятность того, что нашу несчастливую семью ожидают годы ожесточенного сосуществования. Выявленные Биллом Бишопом, Ричем Бенджамином и Орландо Паттерсоном факты и особенности никуда не делись – самосегрегации и замыкание американцев в этнокультурных анклавах являются естественной и объяснимой реакцией на политику многообразия. Америка огромна. Если не получается жить вместе, давайте жить раздельно.

«Человеческое сердце способно вынести многое из того, что короли и суды способны причинить или же от чего избавить» [275], – писал доктор Джонсон. После Нанкина и Нагасаки вряд ли современные «короли» в состоянии причинить больше душевной боли. Но избавить? Мнение доктора Джонсона отнюдь не устарело.

Основной обязанностью президента видится необходимость привести страну в порядок, прежде чем Америку постигнет катастрофа, прежде чем случится позорный дефолт по государственному долгу, прежде чем рухнет доллар или инфляция подорвет экономику. Все это насущные угрозы. Долги следует выплачивать, следовательно, нужно искать возможности для значимых сокращений. Первая – это программы «Медикэйр» и «Медикэйд», социальное обеспечение и связанные социальные расходы (пособия по безработице, налоговые льготы на заработанный доход, льготы ветеранам и продовольственные талоны). Вторая – расходы на национальную безопасность: более 1 триллиона уже потрачено на две войны, на содержание 700 (или 1000) военных баз в 130 странах, на «имперские» посольства, на иностранную помощь, на военно-промышленный комплекс; сюда нужно приплюсовать и средства, которые тайно выделяются правительством на разведку и ядерное оружие.

Федеральные расходы уже третий год составляют 25 процентов от ВВП, в то время как налоги обеспечивают всего 15 процентов ВВП; требуются кардинальные сокращения социального обеспечения и расходов на оборону.

Абсурдно, что Соединенные Штаты, с нашим настойчивым стремлением к дефолту, берут кредиты в Японии – на защиту Японии, берут кредиты в Европе, чтобы защищать Европу, и заимствуют у стран Персидского залива, чтобы защищать Персидский залив. Как мы до этого дошли?

Когда Кеннеди стал президентом пятьдесят лет назад, генерал Дуглас Макартур советовал ему не отправлять войска в Юго-Восточную Азию. Генерал Эйзенхауэр призывал вернуть домой 300 000 американских военнослужащих из Европы, иначе Европа сделается нашим доминионом. Вместо этого Кеннеди задумался о «новом фронтире», как следовало из его инаугурационной речи: «Пусть каждая страна, желает ли она нам добра или зла, знает, что мы заплатим любую цену, вынесем любое бремя, пройдем через любое испытание, поддержим любого друга, воспрепятствуем любому врагу, утверждая жизнь и достижение свободы. Мы торжественно обещаем это, и не только это» [276].

Результат: к концу периода, на который пришелся бы второй срок Кеннеди, 525 000 американских солдат находилось во Вьетнаме, 31 000 американцев погибли. Когда избрали Ричарда Никсона, обещавшего покончить с войной, Америка забыла о «новом фронтире». В своем выступлении 3 ноября 1969 года перед «молчаливым большинством» Никсон подтвердил приверженность новой политике, сформулированной в июле на Гуаме: