Яков Рабкин - Что такое государство Израиль?

Историк Авинери подчеркивает, что евреи, эмигрировавшие в Америку или Австралию, реагировали на превратности судьбы в соответствии с еврейской традицией: они переезжали из одной страны в другую, минуя «историческую родину». Парадоксальным образом эта верность традиции Изгнания пережила даже отход от соблюдения иудейских заповедей. Подавление религии и принудительное отчуждение от источников традиционного еврейского самосознания не смогли уничтожить ее. Когда Советский Союз открыл двери для эмиграции, подавляющее большинство уезжавших оттуда евреев предпочитало селиться где угодно, но не в Израиле, несмотря на то, что Израиль, в отличие от Палестины во времена Османской империи, предлагал весь набор услуг современного государства, чтобы привлечь и устроить иммигрантов. В конце XX века Израилю приходилось оказывать дипломатическое давление на своих верных союзников США и Германию и просить их запретить или, по крайней мере, ограничить въезд к себе советских евреев [79]. Таким образом израильское руководство остается верным идеям Бальфура, который был убежден, что место евреев – в Палестине, и противился их иммиграции в Великобританию.

Ту же тенденцию можно было наблюдать и в Северной Африке. Большинство евреев, имевших возможность устроиться во Франции, Канаде или США, так и сделали, презрев систему абсорбции, предлагаемую Государством Израиль. Евреи западных стран, как уже было отмечено, также переселяются в Израиль в незначительном количестве. Идеологическая «алия» остается редким явлением. Для верных традиции евреев принятие национального самосознания требовало радикальных изменений мировоззрения. Поэтому, сохраняя в той или иной степени верность иудейству, они становились французами-«израэлитами» или немцами моисеева вероисповедания.

Только Государство Израиль дает евреям свободу отринуть свое духовное наследие и стать «нормальным народом». Новое израильское самосознание облегчает коллективную ассимиляцию, не создавая при этом ощущения измены, свойственного ассимиляции индивидуальной (особенно когда она сопровождается переходом в христианство). Основными признаками нового самосознания становятся язык и территория, в то время как традиционное еврейское самосознание основано, как уже не раз подчеркивалось, на духовности, не зависящей ни от общего языка, ни от общей территории.

Такое перерождение было нелегко осуществить, ибо оно требовало самоотчуждения, взгляда на самих себя со стороны. В ходе эмансипации на евреев оказало влияние фундаментальное для христианства различие между религиозным и светским, что позволяет некоторым ученым говорить о «христианской секуляризации» евреев [80]. Такого рода перестройка еврейского самосознания на западный манер произошла в мусульманских странах на век позже.

Это явление непосредственно связано с возникновением сионизма, основанного на христианском или пост-христианском восприятии еврея. Предлагая заселить далекие от Европы земли, лидеры политического сионизма повели евреев по пути европейского колониализма. Термин «сионизм» изобрел в начале 1890-х годов ассимилированный еврей из Австрии Натан Бирнбаум (1864–1937), позаимствовав название одного из иерусалимских холмов – Сиона, который в Торе символизирует всю Землю Израилеву. Бирнбаум занимал пост генерального секретаря Всемирной сионистской организации и всячески способствовал развитию сионистского самосознания, однако спустя несколько лет разочаровался в сионизме и стал его непримиримым критиком. По иронии судьбы аналогичное «преображение» пережил веком позже Авраам Бург. Он также занимал руководящий пост в сионистском движении, а затем отверг понятие «еврейского государства» и стал беспощадно критиковать не только сионизм, но и само израильское общество, в котором родился и вырос:

«Когда я был маленьким… я был евреем. Я ходил в хедер [начальная еврейская школа], где меня обучали выпускники ешивы* [высшее еврейское учебное заведение]. Всю последующую жизнь я был израильтянином. Все вокруг было израильским: язык, запахи, вкусы, места. Сегодня мне этого мало. В моей нынешней ситуации я больше, чем израильтянин. Три самосознания живут во мне: человеческое, еврейское и израильское. Но я чувствую, что последнее лишило меня двух других» [81].

Раввины, легко уловившие связь сионизма с европейскими формами национализма, с конца XIX века осуждали выдвижение «народа» («Volk») на роль исключительного субъекта еврейской истории:

«Нет никакой еврейской нации. Евреи действительно образуют отдельную общность, особую религиозную общину. Они должны развивать свой древний язык, изучать свою богатейшую литературу, знать свою историю, любовно хранить свою веру и идти ради нее на любые жертвы. Они должны надеяться на мудрость Божественного Провидения и верить в него, в обетования своих пророков и в такое развитие человечества, которое приведет к признанию возвышенных идей и истин иудейства. Что касается всего остального, они должны слиться с теми нациями, чье гражданство приняли, сражаться в их битвах и помогать им укреплять законы ради общего блага» [82].

Сопротивление сионизму объясняется еще и тем, что религиозные идеи, лежащие в его основе, по происхождению протестантские, а не иудейские.

Евреи пришли к идеям сионизма куда позже христиан. Перевод Библии на местные языки (особенно на английский) во время Реформации укрепил веру в то, что возвращение евреев на Святую землю станет важнейшим для христиан событием: Вторым пришествием Христа, за которым последует апокалипсис и признак окончательной победы – массовое обращение евреев в христианскую веру. Идея эта зародилась в Великобритании, где евреев не было уже много веков (они вернулись туда лишь при Оливере Кромвеле в 1656 году). В 1621 году в Англии вышел в свет труд сэра Генри Финча «The World’s Great Restauration, or Calling of the Jews, and with them of all Nations and Kingdoms of the Earth to the Faith of Christ» («Величайшая мировая реставрация, или призвание евреев, а вместе с ними и всех народов и царств Земли, к вере Христовой»). Хотя книга и была запрещена королем Яковом I за крамолу, пуритане распространили ее идеи в Северной Америке. Таким образом, в англо-саксонском мире «сионизм» оформился и стал набирать силу с XVIII века, еще до того как был придуман сам термин. Известный ученый и философ Джозеф Пристли (1733–1804) пытался убедить британского раввина Давида Леви (1740–1799) организовать переселение евреев в Палестину. Однако раввин такой мирской способ возвращения на Святую землю отверг, настаивая на том, что евреи должны исполнять свое предназначение в тех странах, где они живут [83].