Яков Рабкин - Что такое государство Израиль?

В итоге произошел разрыв между традиционным еврейским мироощущением, последователи которого предпочитали искать компромисс, и новой системой ценностей, во главу угла которой ставились победа и полный контроль за обстановкой. Большинство раввинов с негодованием восприняли милитаризацию евреев и выступили против политического насилия [462]. Они предупреждали, что конфликт с другими народами не принесет ничего, кроме новых бед, и призывали искать мирные средства его решения, пусть даже эмиграцию, и избегать столкновений с местным населением и местными властями.

Военные и политические идеи национального иудаизма подвергаются постоянной критике со стороны харедим. Более того, в их глазах представители национального иудаизма являются соучастниками убийства, так как провоцируют войны, где погибают тысячи людей. Члены Агудат Исраэль, входившие несколько раз в израильское правительство, в том числе и в то, что развязало войну в Ливане, удостоились схожих обвинений. Никто, по мнению этих критиков, не вправе посылать людей на войну – как из-за запрета на применение силы, так и из соображений гуманности: «Они безответственно решили послать… евреев на войну, не приняв во внимание горе и слезы тысяч отцов и матерей, чьи дети погибнут» [463].

В разгар Войны за независимость, последовавшей за односторонним провозглашением Государства Израиль в 1948 году, которое его создатель Бен-Гурион называл «революционным актом, осуществленным без формального права» [464], группа уроженцев Иерусалима заявила: «Мы не позволим повести нас, наших жен и детей на заклание идолу сионизма» [465]. При таком подходе нет и речи о каких-либо проявлениях патриотизма, национальной солидарности или даже инстинкта самосохранения. Вопреки распространенному мнению, харедим видят главную угрозу в самих сионистах и в «наглых нечестивых евреях, возомнивших себя властелинами мира».

В связи с военными победами Израиля перед критиками сионизма возникли новые вопросы. Как могут нечестивцы добиться таких боевых успехов? В отличие от национал-иудаизма, последователи которого склонны видеть в этих событиях чудесный знак Божественного благоволения, противники сионизма из харедим считают победы израильтян, как, впрочем, и само существование сионистского государства, делом сатанинским. Они не могут допустить, что Бог способствует тем, кого они считают идолопоклонниками [466]. Победа 1967 года может быть либо следствием Божественного вмешательства, либо наваждением Сатаны, желающего ввести праведных евреев в заблуждение. В такой поляризованной картине мира не остается места для промежуточных толкований. Религиозным антисионистам эти победы представляются лишь еще одним звеном в непрерывной цепи бедствий, которые начались с возникновением сионизма, продолжились геноцидом в Европе и, в конце концов, приведут к неминуемому падению сионистского государства.

Сторонники национального иудаизма также подчас осуждают культ силы, расизм и нетерпимость [467]. Ицхак Блой, раввин из националистической ешивы на Западном берегу Иордана, с осуждением относится к тому, что для пропаганды воинственных взглядов искажаются даже классические иудейские источники [468]. Он показал, что многие раввины этого направления используют Тору, чтобы, пренебрегая понятием милосердия, оправдывать расизм и превозносить значение владения землей. Впоследствии раввин Блой уехал в США.

Первое совершенное сионистами политическое убийство – Якова Исраэля Де Хаана, официального представителя движения Агудат Исраэль – часто приводится харедим как пример беспощадности еврейского национализма [469]. Как уже упоминалось, под влиянием сионистских убеждений этот голландский поэт, журналист и адвокат переселился в Палестину, где был тепло принят иерусалимским высшим обществом и быстро стал вхож в самые влиятельные круги. В его статьях, опубликованных в голландской прессе, сквозила безграничная преданность сионизму. В 1920 году он организовал блестящую защиту Владимира Жаботинского, обвиненного в насилии против арабов. Но знакомство с Жаботинским и другими представителями будущего израильского правого лагеря, одобрявшими рост фашистских движений в Европе [470], заставило Де Хаана осознать, насколько опасен милитаризм сионистов для набожных евреев и арабов. Он начал открыто осуждать агрессивность сионистского движения, сошелся с Агудат Исраэль и стал представителем религиозного антисионизма. Де Хаан видел, что конфликт с арабами разжигали сами сионисты, дискриминировавшие арабов при найме на работу, поощрявшие безнравственность и националистические устремления, прежде чуждые этому региону.

Статьи Де Хаана, публиковавшиеся в Голландии и Англии, стали принимать антисионистскую окраску. Он разоблачал перед западными меценатами финансовые махинации сионистских организаций и высмеивал их лидеров. Де Хаан был прекрасно знаком как с сионистскими кругами, так и с западной аудиторией, к которой он обращался в своих статьях. В них он предлагал альтернативу сионизму и призывал к мирному сосуществованию религиозных евреев и арабов под покровительством Великобритании. Де Хаан начал всерьез обдумывать создание антисионистской коалиции с участием Агудат Исраэль и представителей других еврейских религиозных группировок, а также влиятельных арабских деятелей. Такой альянс евреев, мусульман и христиан, выступающий за мир, угрожал сионистскому меньшинству, гордившемуся своей миссией и утверждавшему, что сионисты говорят от имени всех евреев Святой земли. Они бойкотировали, оскорбляли и проклинали Де Хаана.

Показательна и следующая история, из которой становится понятно, с какими трудностями сталкивается западный еврей среднего класса, когда он занимает антисионистскую позицию в обществе, созданном убежденными сионистами, в основном выходцами из России. Один турист из Голландии заметил, что во время прогулки с Де Хааном по улицам Иерусалима некоторые прохожие плевали им вслед. «Что это, оскорбление?» – спросил гость. «О нет, это проявление уважения к вам; если бы не вы, они бы плевали мне в лицо» [471].

Де Хаану угрожали, но он не соглашался ни на отъезд из Палестины, ни на прекращение своей антисионистской деятельности. Эта история закончилась плохо: одна газета сообщила, что Де Хаан по возвращении из Лондона намерен создать антисионистское движение, и агенты Хаганы застрелили Де Хаана, когда тот вышел на улицу после молитвы в синагоге. Историк Хаганы дает такое объяснение этому убийству:

«Агудат Исраэль оказалась в центре межобщинной борьбы. До Первой мировой войны все было под контролем старой религиозной общины (Старого ишува). В то время ее представители составляли большинство еврейского населения, но теперь [после прибытия поселенцев-сионистов] они почувствовали себя пленниками в собственном доме. Старая община отказалась сдаться и подчиниться господству нерелигиозных… Если бы не Де Хаан, они оставались бы в своей небольшой общине, лишенной всякого политического или национального значения. Де Хаан использовал свои связи, чтобы перевести борьбу в рамки международной политики. Он стремился основать организацию, конкурирующую с сионистским движением, пока оно еще находилось в пеленках и не было хорошо организовано – вот в чем состояла опасность Де Хаана» [472].