Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина

– Вам надо идти в ногу со всей ротой… Подумайте хорошенько.

Хрущев посетовал, что в СФРЮ продолжают судить югославских офицеров, возвращающихся на родину из СССР после вынужденного и многолетнего там пребывания. Тито с готовностью пообещал:

– Больше судить не будем… {651}

Как бы ни оценивали конкретные шаги Хрущева в югославском конфликте, нельзя не признать, что именно ему принадлежит главная роль в нормализации отношений между двумя славянскими странами.

Хрущев в международных делах часто брался за те вопросы, которые казались неразрешимыми, и пытался осуществить в «дохлых» делах какие-то сдвиги. В этом смысле заслуживают быть отмеченными его попытки урегулировать территориальный спор СССР с Японией. Встречаясь 16 октября 1956 года с министром земледелия и лесоводства Японии Итиро Коно, Хрущев в ходе затяжной беседы дал японцу надежду на изменение традиционной позиции СССР.

В тот же октябрьский день на Президиуме ЦК КПСС первый секретарь неожиданно для всех заявил: «СССР должен согласиться на передачу Японии островов Хабомаи и Сикотан (так в оригинале обозначен о. Шикотан. – Д.В. ) с тем, однако, что факт передачи этих островов будет произведен после заключения мирного договора между СССР и Японией и после того, как Японии будут возвращены острова Окинава и другие принадлежащие Японии острова, находящиеся под контролем США». Сделав паузу, Хрущев, вопросительно глядя на членов Президиума, добавил: «Может быть, СССР согласится передать Японии острова Хабомаи и Сикотан после заключения мирного договора между СССР и Японией, не дожидаясь освобождения острова Окинава» {652}.

Здесь Хрущев просчитался. Оказалось, значительно проще передать большой полуостров из состава одной республики другой, нежели решить проблему далеких мелких островов. Члены Президиума, особенно Громыко, уперлись, предлагая увязать решение по островам с другими вопросами, еще более сложными и неразрешимыми. Хрущев махнул рукой…

Такими же смелыми можно назвать действия Хрущева на Ближнем Востоке. Советский лидер, присмотревшись к фигуре египетского лидера Гамаля Абдель Насера, решительно оказал ему всестороннюю поддержку.

Это было прорывом в регион, где ранее влияние СССР было минимальным. Именно политика таких националистических деятелей, как Насер, дала возможность кремлевским теоретикам говорить о странах «социалистической ориентации», некапиталистическом пути развития и т. д.

Несмотря на немалые сомнения значительной части Президиума ЦК, Хрущев в 1955 году немедленно отозвался на просьбу египтян дать разнообразное, в том числе наступательное, оружие.

Позиция Хрущева сыграла решающую роль во время Суэцкого кризиса в 1956 году. Только благодаря поддержке СССР Египет смог оправиться после тяжелого поражения от Израиля. Тысячи советских советников и специалистов фактически заново создавали египетские вооруженные силы. Мне довелось в то время бывать в Египте, и я знаю, как много они сделали для восстановления разгромленной армии.

Крупной была поддержка Египта и в экономической области: достаточно вспомнить строительство Асуанской плотины, помощь в реализации других крупных проектов.

Советскому Союзу все это обошлось во много миллиардов долларов. Но таков был Хрущев; он проявлял активность везде, где мог надеяться на упрочение позиций СССР и ослабление влияния тех, кого он обещал «закопать». То была «революционная дипломатия» советского лидера. Однако она не всегда давала ожидаемые результаты.

Например, когда готовился доклад к пленуму ЦК (14 октября 1964 г.), то стали «инвентаризировать» все прегрешения Хрущева. Напечатали их на целых 70 страницах. Там были, например, такие факты.

В Гвинее СССР построил аэродром, консервный и лесопильный заводы, электростанцию, радиостанцию, холодильник, госпиталь, гостиницу, политехнический институт, ведутся геологоразведочные и изыскательские работы. Поставлено огромное количество машин и оборудования. А «друг» Хрущева Секу Туре попросил нас из Гвинеи, и все наши огромные затраты пошли впустую. Даже аэродромом, который мы построили в Конакри, нам не разрешили пользоваться при полетах на Кубу.

Так же много претензий Хрущеву партийные функционеры выдвинули и в отношении помощи Египту, Ираку, Индонезии, Индии, Эфиопии и другим странам. За десять «хрущевских» лет, как скрупулезно подсчитали в ЦК, СССР построил в разных странах около шести тысяч предприятий (!!) на многие миллиарды рублей. В реестре просчетов Хрущева говорилось: разве нужно было строить стадион в Джакарте на 100 тысяч зрителей, гостиницу в Рангуне, исследовательский атомный центр в Гане, спортивный комплекс в Мали, гостиницу в Гвинее и т. д. Но все это скажут Хрущеву при его снятии…

После XX съезда Хрущев стал уделять международным вопросам, пожалуй, большее внимание, чем делам внутренним. Это, кстати, ему припомнили соратники, когда снимали с высших постов. Например, готовя материал на пленум по отстранению Хрущева от власти, дотошные партийные чиновники в ЦК подсчитали, что в 1964 году к октябрю он находился в поездках 150 дней… Так когда же он, мол, работает? Первый секретарь несколько раз встречался с Мао Цзэдуном, имел беседы с де Голлем, премьером Великобритании Макмилланом, президентом Эйзенхауэром, Гамалем Абдель Насером, многими другими высокими руководителями.

Энергия, с какой Хрущев вел дела, была удивительной. Во все он пытался вникнуть сам; везде отдавал свои распоряжения, часто поверхностные, непродуманные, непросчитанные. И это при том, что в поездках, встречах его окружало большое количество советников и экспертов. Хрущев не умел слушать долго, перебивал, обрывал докладчиков и часто выносил вердикт, совершенно не сообразный с обстановкой. Советники могли только огорченно разводить руками (не при Хрущеве, разумеется).

Когда советский лидер направился в мае 1960 года в Париж на встречу в верхах – Хрущева, де Голля, Г. Макмиллана и Д. Эйзенхауэра, с ним поехал 21 советник (Ильичев, Добрынин, Трояновский, Молочков, Земсков, Александров-Агентов и другие известные дипломаты), 5 человек из КГБ, 8 переводчиков, 5 шифровальщиков, 10 стенографисток, 4 связиста, 4 шофера, 28 телохранителей, несколько финансистов, врачей и т. д. {653}. Но Хрущев приехал в Париж с готовым решением и не собирался обсуждать какие-либо вопросы с советниками! Он привык от них получать только тексты речей, которые безжалостно корректировал в ходе самих выступлений. Это был лидер, который все хотел делать и решать сам, без чьих-либо подсказок и советов. Такой образ мыслей и действий, безусловно, выказывал в нем сильную личность. Но здесь таилась и огромная опасность некомпетентности и крупных просчетов.