Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина

Обсуждая 27 декабря 1973 года вопрос о том, как работали в истекшем году политбюро и секретариат, Брежнев заявил: «Я, например, подписываю некоторые решения, хотя с ними не согласен. Правда, таких решений было очень немного. Так я делаю потому, что большинство членов политбюро проголосовало «за» {723}.

На съездах, пленумах ЦК, крайкомов, обкомов все придерживались «общей линии» ЦК. Критика и особое мнение звучали только по частным или хозяйственным вопросам. Для брежневского правления было особенно характерно спокойно-убаюкивающее рассмотрение партийных и государственных проблем. Брежнев и его соратники старались не делать «резких движений», не нарушать плавного течения партийной и общественной жизни. Это происходило в значительной мере потому, что многие вопросы решались лишь словесно, декларативно, формально.

Престарелые члены брежневского политбюро особо ценили стабильность, неизменность, однозначность курса и принимаемых решений. На том же заседании политбюро, на которое я выше ссылался, Брежнев, как достижение огромного значения, отметил: «Мы, товарищи, с вами работаем в согласии, в духе ленинских заветов… У нас в партии полное единство, нет никаких оппозиционных группировок и нам с вами легче решать все вопросы…» Генеральный секретарь, правда, посетовал, что «дружный коллектив политбюро ведет огромную работу. Мы нередко, конечно, устаем, перегружаем себя, но все это, товарищи, ради общего блага нашей страны, все это ради служения нашей великой ленинской партии, нашему народу. Иногда приходится отбрасывать усталость, чтобы решить тот или иной вопрос…» {724}

В своих выступлениях Брежнев нередко подчеркивал, что обстановка в стране стабильна, спокойна, благоприятна. На заседания секретариата ЦК Брежнев ходил очень редко, ограничивая свое руководство высшей коллегией – политбюро. Но вот 20 ноября 1972 года он председательствовал на секретариате. Открывая заседание, генсек заявил: «В общем и целом я рад, что у нас все идет нормально, каждый работает на своем посту много и плодотворно, в общем и целом все задачи решаются своевременно и правильно, решаются как оперативные вопросы, так и проблемные» {725}.

Убаюкивающая безмятежность, боязнь радикальных реформ или каких-то существенных перемен были характерны для времени брежневского правления. То было полным торжеством самых глубоких консервативных начал. После хрущевской реформистской оттепели наступила долгая брежневская консервативная зима.

Бесспорно, стабильность – важное позитивное явление как в экономическом, социальном, так и в международном плане. Но важен уровень и качество состояния, на котором существует эта стабильность; характер и показатели прогресса в различных областях жизни. А они, эти показатели, были очень далеки от того, чтобы предаваться благодушию.

Вместе с тем, надо сказать, что для стабильности в обществе и руководстве были определенные объективные и субъективные предпосылки. Прежде всего, после свержения Хрущева возникло состояние некоего «исторического центризма». Путь хрущевских реформ был отвергнут вместе с его вдохновителем. Хотя формально о реформах еще говорили. Например, почти через год после устранения Хрущева первый секретарь, выступая 29 сентября 1965 года на пленуме ЦК, утверждал: «Чтобы в полной мере использовать все возможности социалистического способа производства, предлагается усилить экономический метод управления хозяйством…» Заговорили о материальной заинтересованности, повышении производительности труда, хозрасчете. Но именно только заговорили… Управляли по-прежнему директивами и постановлениями ЦК.

Несмотря на откровенные симпатии многих членов политбюро к сталинизму, возвращение к нему оказалось невозможным. XX съезд партии (великая заслуга Н.С. Хрущева) исторически развенчал сталинские методы, и большая часть общества навсегда духовно отторгла ужасы большевистской диктатуры. Поэтому, возможно, даже против воли советских руководителей незаметно сложился некий «новый» путь: между реформизмом Хрущева и диктатурой Сталина.

Этот исторический центризм пытался сохранить инерцию движения, ничего кардинально не меняя и не реформируя. И хоть о реформах нет-нет да и говорили, они, эти реформы, были в основном словесными. Так же изредка слегка осуждали пресловутый культ личности, не опускаясь до выяснения генезиса и причин возникновения сталинской формы «социализма».

Если взять период от чехословацких событий 1968 года (в начале «правления» Брежнева) до вторжения в Афганистан в 1979 году (на излете карьеры генсека), то это было самое спокойное десятилетие в советской истории. И хотя впоследствии этот исторический отрезок пути, на котором «топтался» СССР, назвали временем «застоя», нельзя отрицать значения стабильности этих лет, так редко посещавшей Россию в ее истории. Вопрос в ином: какой исторической ценой была обеспечена эта относительная стабильность.

Другое обстоятельство, отразившееся на состоянии стабильности советского общества, это достижение СССР военно-стратегического паритета с США. Долгая погоня за американцами в области накопления ядерных зарядов и создания ракетных носителей к ним ознаменовалась в семидесятые годы достижением зыбкого военного равновесия. Но это стоило СССР столь высокой милитаризации экономики, что грозило ей деградацией, дальнейшим ухудшением социального положения населения страны. Участие в гонке вооружений исторически «подрезало жилы» директивной экономике. Это означало приближение в грядущем глубокого, всестороннего кризиса системы.

Одновременно противостоящие стороны все больше приходили к пониманию того, что попытка разрешения непримиримых противоречий ядерным способом равносильна уничтожению всего живого на планете. Все сильнее в СССР, как и в США, утверждалась мысль: мало разрядки политической, нужна и военная разрядка. И стоит сказать, что годы брежневского руководства дали в какой-то период определенные положительные результаты в сфере международных отношений.

Программа мира, одобренная XXIV съездом КПСС, носила не только пропагандистский характер. Достаточно сказать, что в июне 1973 года Брежнев и Никсон подписали в Вашингтоне документ исторического значения о предотвращении ядерной войны между СССР и США. Возможно, это обстоятельство не в последнюю очередь позволило Брежневу, выступая по американскому телевидению, заявить 24 июня 1973 года: «Мы гордимся тем, что создали новое общество – самое стабильное и уверенно развивающееся общество…» {726}

Следует отметить, что в деле достижения военно-стратегического паритета с США значителен и личный вклад лидера КПСС. Еще в годы пика популярности Хрущева Брежнев по заданию политбюро основную часть своего времени уделял работе с военно-промышленным комплексом. В рабочих записях Брежнева, например, за 1958 год, весьма бессистемных и трудно читаемых, то и дело значится: «Решить вопрос о создании новых КБ», «О ракетах Челомея (крылатые ракеты)», «Задания Устинова», «Туполев переговорил с Челомеем», «О строительстве новых лодок», «О самолетах-мишенях». В дневниковых записях сотни фамилий оборонщиков, с кем он говорил, кого вызывал, кому давал поручения. Здесь встречаются фамилии многих известных деятелей ВПК: Устинова, Ломако, Славского, Задемидко, Забалуева, Янгеля, других. В дневнике многочисленные пометы о телефонных разговорах Брежнева с директорами 166, 897, 379, 174, 47, 24-го, других «номерных» заводов.