Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина

Даже Гитлер в своем откровенном письме Муссолини 21 июня 1941 года не упоминает, не говорит о «превентивности» своего нападения. «Сотрудничество с Советским Союзом, – пишет фюрер, – сильно тяготило меня. Ибо это казалось мне разрывом со всем моим прошлым, моим мировоззрением и моими прежними обязательствами…»

В этой истории, связанной с истоками, началом войны, главную роль сыграл Гитлер. Сталин был подыгрывающей стороной. На все времена, навечно в исторической летописи сказано: ранним утром 22 июня 1941 года войска германского вермахта и его союзников совершили, вопреки пакту, нападение на Советский Союз. Этот факт не опровергнуть никакими версиями, фактически оправдывающими Гитлера.

Какой она была, эта война, теперь все знают. Но осуществи Сталин заранее хотя бы ряд необходимых мер, о которых его просили генералы, разведчики, предупреждал Уинстон Черчилль {377}, кровавая война была бы совершенно иной: более короткой и менее жертвенной. Даже если бы за неделю до нападения вермахта войска СССР были приведены в состояние полной боевой готовности, заняли заранее намеченные районы и позиции для обороны, удар гитлеровской машины был бы в решающей степени амортизирован. Может, и попятились бы советские войска на 100–150 километров в глубь своей территории, но никогда бы оккупантам не бывать ни в окрестностях Москвы и тем более на Волге. Сталинские просчеты носят столь огромный, катастрофический, поражающий воображение характер, что им невозможно найти историческую аналогию подобного масштаба. На донесении Зорге, который 15 июня 1941 года сообщал о точной дате нападения – 22 июня, Сталин начертал: «немецкая дезинформация». Следующее донесение от начальника первого управления НКГБ (Народный комиссариат государственной безопасности) Фитина, последовавшее 16 июня 1941 года – «Подготовка вооруженного выступления против СССР полностью закончена, и удар можно ожидать в любое время» {378}– вождь оценил следующей резолюцией: «Т-щу Меркулову. Может, послать вам «источник» из штаба Герм, авиации к яб-ной матери. Это не «источник», а дезинформатор. И. Ст.» {379}.

Можно с полным основанием сказать, что, находясь в плену культивируемой им самим шпиономании, Сталин оказался не в состоянии оценить разнообразную информацию, которая обильно поступала ему накануне войны в Кремль. Глубокая переоценка своих интеллектуальных возможностей, подогреваемая апологетикой его имени, полностью исключила возможность свободного коллективного обсуждения стратегических проблем. Генетический исток этого вождистского порока кроется в ущербности самой большевистской Системы.

Сталин уверовал в то, что его оценки и желания совпадают с объективными потребностями партии и страны, в которых он хозяйничал как неограниченный монарх. Все последующие первые лица советского государства, хотя и не в столь абсолютистской форме, но также несли личину непогрешимости и пользовались огромной властью. Без этого скрепа ленинская система не могла бы функционировать.

Столь трудная, вымученная, жертвенная победа советского народа в войне объясняется не столько мощью и вероломством Германии, сколько крупными просчетами военно-политического руководства СССР. Автор книги уже упомянул выше некоторые роковые дипломатические ошибки Сталина, как и его крайне искаженную оценку точнейшей информации, поступавшей в Кремль от советской разведки.

Но не менее тяжелыми по последствиям оказались ошибочные выводы о направлении главного удара германской военной машины в случае войны. Разработчики плана обороны СССР, среди которых выделялись Б.М. Шапошников и A.M. Василевский, исходили из необходимости быть готовыми отразить нападение агрессора как на Западе, так и на Востоке. Генеральный штаб полагал, памятуя, что во всех выигранных кампаниях Гитлер шел по прямой линии к столицам поверженных стран, что нужно ждать основной удар вермахта на минско-смоленском направлении. Так оно впоследствии и получилось. Но Сталин при обсуждении «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил на Западе и Востоке на 1940–1941 годы» высказал сомнение в реальности предположений Генштаба. По его мнению, следовало ждать главного удара на юго-западе.

Аргументы вождя были из арсенала Гражданской войны: «уголь Донбасса», «хлеб Украины», прямой «путь к нефти» и т. д. Военные, давно отученные возражать и спорить, сразу же согласились с доводами Сталина. Решили серьезно усилить Юго-Западное направление и перебросить туда еще 25 дивизий с Западного.

Первый стратегический эшелон, согласно «Соображениям», предусматривалось построить по глубине равномерно: войска прикрытия – 57 дивизий, вторая линия – 52 и резерв – 62 дивизии. В последующем это позволило гитлеровским соединениям легко прорывать слабую диафрагму фронта, ибо в узловых пунктах не было высокой концентрации войск, и наносить поражение советским объединениям по частям…

Позже Сталин все эти просчеты свалит на военных. Катастрофическое начало войны требовало «козлов отпущения». Очень многих. Десятки генералов были арестованы. Символом судьбы этих людей стала трагедия 44-летнего генерала армии Павлова Дмитрия Григорьевича, Героя Советского Союза, в свое время обласканного и высоко вознесенного вождем. Как писал спустя десять лет после окончания войны генерал-полковник Сандалов: «Поражение войск наших западных округов произошло вследствие более слабого технического оснащения и более слабой подготовки войск и штабов Красной Армии по сравнению с армией гитлеровской Германии…» {380}Старый генерал еще не решился сказать свое слово в адрес московских руководителей.

В своем последнем слове на молниеносном суде 22 июля 1941 года (ровно через месяц после начала войны) бывший командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов скажет: «…Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступления в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились в мирное время к этой войне». Генерал вел себя с достоинством, решительно отвергнув стандартное обвинение в злом умысле и предательстве. Его настойчиво вынуждали признать, что он, Павлов, участвовал в «военном заговоре» с целью «преднамеренно открыть фронт» противнику. Следователи Павловский и Комаров все же «добились», что Павлов 7 июля «признал» наличие в своих поступках «вражеской деятельности», но на суде генерал решительно отмежевался от этих своих «выбитых» показаний. Через несколько часов после «суда» разжалованный Павлов, как и другие его «подельцы» генералы В.Е. Климовских, А.Т. Григорьев и А.А. Коробков, будет расстрелян.

Такой же трагической оказалась судьба Маршала Советского Союза Г.И. Кулика, еще одного выдвиженца Сталина, малограмотного военного, которого вождь знал еще со времен Гражданской войны.