Юлия Латынина - Русский булочник. Очерки либерал-прагматика (сборник)

Глава Аджарии, Леван Варшаломидзе, показывая мне Дом Юстиции, заодно получил паспорт. Получил квиток с номером окошечка и без очереди (потому что очереди не было вообще) пошел к стойке. Единственная разница между губернатором и рядовым гражданином состояла в том, что Леван получал диппаспорт и его выдавали сразу: рядовому гражданину, если он хочет получить паспорт в тот же день, это обойдется в 220 лари. А вот недавняя попытка Левана поменять права кончилась неудачей: он пришел в сервис-центр МВД без паспорта, и хотя очереди не было, прав он тоже не получил.

Стоил Дом Юстиции 9 млн. дол., и я задумалась было, сколько он стоил бы в России: 100? 200? 300? Потом я поняла, что вопрос бессмысленен, потому что Дом Юстиции в России при Путине не построят никогда. Его концепция — предоставить гражданам как можно больше услуг за как можно меньшее количество времени — диаметрально противоположна главной концепции нынешнего российского режима.

«Так что тут было 26-го?» — спрашиваю моего старого знакомого Зури Беридзе, с которым нас свел еще Александр Атанесян, снимавший в Батуми один из своих фильмов.

— Так вот как раз открывали Дом Юстиции, — отвечает Зури.

— Ну, 21-го.

— А, — Зури машет рукой. — Привезли автобусами 800 человек из Гурии (очень бедный район на западе Грузии), обещали каждому по 30 лари, а выдали по 25, отчего у них вышел скандал. Половина этих людей разбежалась поглазеть на Батуми, а другие пошли к телевидению и потребовали эфира. Им сказали: «Вот вам эфир», — а они стали бросать камнями в телевидение.

30 мая, когда я была в Батуми, президент Саакашвили как раз по дороге в Рим открывал там новый таможенный терминал вместе с премьером Турции Эрдоганом. Мне посчастливилось перехватить его в аэропорту. Маючись на летном поле (тут же разгружался турецкий рейс), зашла в президентский самолет и сфотографировала его: плюгавенький «челленджер», с надписью «Sokhumi» и более чем скромным интерьером. «У нас на таких даже вице-премьеры не летают», — сообщила я главе Совбеза Гиге Бокерия.

— Какая ваша сейчас главная задача? — спросила я президента Саакашвили через пять дней после неудачи грузинских бабраков-кармалей.

— Стать вторым Сингапуром.

Изменения, произошедшие в Грузии за 8 лет, с 2003 года, невероятны. В 2003-м Грузия была классическим failed state . Тюремные камеры для воров напоминали пятизвездочные отели, зато обычные заключенные жили, как в хлеву. В Тбилиси не было электричества и с 5 утра стояли очереди за хлебом. Зато торговавший электричеством Леван Пирвели (сейчас сидит в Австрии и поддерживает Путина) стал богатым человеком, а дочь фактического монополиста по импорту зерна, Нино Бурджанадзе, стала спикером парламента и щеголяла в бриллиантах.

Со времен СССР Грузия была пропитана клановым — читай мафиозным — менталитетом. Треть советских воров в законе — 315 чел. — были грузины, прокурор при зарплате 15 дол. в месяц платил за прием на работу 50 тыс. дол., а по размаху коррупции в 2003 году Грузия, по оценкам Transparency International , занимала 127 место в мире из 133.

Новая власть уволила 18 тыс. полицейских, а сотрудников прокуратуры сократила с 1596 до 391. 173 «вора в законе» сели в тюрьму. Количество преступлений, еще в 2006-м составлявшее 62 тыс., в 2010 м упало до 29 тыс. Срок предварительного следствия сократили с 9 месяцев до 60 дней. Количество осужденных выросло с 624 в 2003 году до 23 789 в 2010-м. «Пятизвездочные» камеры для воров исчезли, зато обычные камеры приобрели приличный вид. Коррупция упала до 4 % в 2008 году (против 70 % в 2002-м), в рейтинге простоты ведения бизнеса Всемирного Банка Грузия поднялась с 150-го места на 11-е (Россия в нем на 120-м).

В Грузии было приватизировано все, кроме совести: 4 тыс. предприятий были проданы на абсолютно открытых аукционах. В Грузии были сокращены все министерства, которые можно сократить, и все бумаги, которые можно отменить. Например, чтобы ввозить в Грузию европейские лекарства, не нужно никакой внутренней сертификации: Грузия вполне верит сертификатам ЕС. Акт экономической свободы ограничил общее бремя налогов 30 % ВВП. Новые налоги можно вводить только путем всенародного референдума.

Это, однако, не значит, что в Грузии любая частная собственность была неприкосновенна. Наоборот: государство, как вал, прокатилось по авгиевым конюшням постсоветской квазисобственности.

В городах были беспощадно снесены (с компенсациями) тысячи уродливых «ракушек», в Тбилиси — разрушен 16-этажный дом, без позволения изуродовавший центр города. Сносились загадившие тротуары рынки. Тбилиси стал европейским городом.

Бизнесмены, пользовавшие государство при Шеварднадзе, были вынуждены доплатить за дармовую приватизацию 1,4 млрд. лари. Это не были выборочные судебные процессы, как в России над ЮКОСом. Это было сделано по аналогии с принятой в США практикой, когда человек, нарушивший закон (например, приватизировавший за 1 лари гостиницу), получал возможность заключить (обязательно в присутствии адвоката и судьи) досудебное соглашение и открыто возместить государству ущерб.

Грузия (как и Китай) остается бедной страной: ВВП ее по паритету покупательной способности составляет 4500 дол. на душу населения, (в Китае — 6700), за чертой бедности сейчас живет чуть меньше трети населения. Однако экономика Грузии (как и Китая) стремительно растет, а средняя заработная плата с 2003-го года в Грузии выросла в 8 раз — с 30 дол. до 250 дол., и скудность пенсий и социальных гарантий в Грузии (как и в Китае), есть одна из главных причин роста.

В отличие от Китая, у Грузии — маленький внутренний рынок, серьезные внешние враги, и демократия вместо авторитарного правительства, думающего о стратегии и не заискивающего перед избирателем.

К тому же ВВП на душу населения — вещь обманчивая. Если взять, например, официальную цифру дотаций РФ республике Южная Осетия (свыше 1 млрд. дол.), и поделить на 15 тыс. реально живущих там человек, то выйдет 65 тыс. дол. на человека. За эти деньги каждому осетину, включая грудных младенцев, в Южной Осетии можно построить трехэтажный дом, однако реальность состоит в том, что Грузия всем беженцам построила дома меньше, чем через год, а в Южной Осетии перемен мало.

Принцип грузинских реформ очень прост: уменьшение роли государства в экономике и увеличение роли государства в том, для чего, собственно, государство и создано: для обеспечения безопасности граждан от преступлений и переворотов.

Он настолько прост, что возникает очевидный вопрос: а почему другие не проводят такие же реформы? Кто мешает любой соседней стране сажать бандитов, увольнять взяточников и регистрировать куплю-продажу машин за 15 мин?

Ответ называется «группы интересов». Для того, чтобы делать все это, надо пойти против интересов самых могущественных на момент начала реформ людей и сословий страны, шкурно заинтересованных в сохранении доходов, а также против собственного нищего постсоветского населения, которое видит в государстве источник благ, а не гарантию прав . Тех людей, которые хотят сейчас и сразу пенсию в пятьсот долларов, а не право регистрировать компанию за пятнадцать минут.