Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №20 от 14.05.2013

С. Стрельников заявил: «То, что мы рассказываем, очень близко к исторической правде». Вам лучше бы не трогать даже бытовую, житейскую правду. У вас солдаты бегут в штыковую атаку с вещмешками на горбу, чем-то набитыми под завязку. У вас честь отдают левой рукой. У вас, выслушав приказание или вопрос, солдат говорит не «Есть!», не «Так точно!» или «Никак нет!», а вякает: «Понял!». У вас на бесчисленных застольях и гулянках самогон – белый, как молоко, а он, если первач – как слеза ребенка. У вас и сам Чапаев напивается до чертиков, или, как говорили когда-то, до положения риз, а он вовсе не пил. У вас человек упал с самого купола церкви и даже рубаху не порвал. У вас человек попал под дождь и в этот же день через несколько часов помер. Но от дождя на Руси ещё никто не умирал. У вас изобильные портреты Ленина в 18 году даже в избах... Неужто во всей вашей съёмочной группе никто в армии не служил? Неужто никто самогон не пил? Ну, генерация...

А об исторической правде фильма говорил Э. Володарский: «Чапаев был совсем не таким человеком, каким мы представляем его по образу, созданному гениальным артистом Бабочкиым. От Чапаева ушла жена, и он воспитывал двоих детей. С 17 лет начал работать плотником, у него было два брата, он был верующим...» А что, у Васильевых всё это отрицается?Боже милостивый, да как не понимать, что у вас же с ними совершенно разные задачи: они стремились создать образ народного полководца и взяли вершину его жизни, куда не помещались ни жена, ни дети, ни братья, они показали главное в его биографии - участие в Гражданской войне; вы же задумали дать почти все его житие от юности до смерти.

И откуда видно, например, что у Васильевых Чапаев неверующий? Нет креста поверх бурки, как у нынешних скоропостижно верующих поверх норковых шуб? По-моему, тот Чапаев, как и весь Советский народ, были гораздо ближе к Богу, чем этот Чапай и все нынешние крестоносители. Авторы «страстей» уж очень озабочены сей проблемой. Фильм и начинается с того, что их герой лезет на купол церкви установить крест. Как же ныне без этого! Что скажет Владимир Михалыч... Крест парень установил, но сам тут же грохнулся со всей высоты наземь. Но - ни одной царапины. И тут же слышим: «Бог спас!». Кто же ещё...

А вскоре мы видим, как этот божий человек зверски, до смерти избивает какого-то старца за то, что тот нарушил десятую заповедь в отношении возлюбленной крестовоздвиженца, при том нарушил-то, как говорится в завете, лишь «в сердце своём». Да разве это по-божески – лишать человека жизни?

И вы хотите, чтобы я после этого убийства полюбил вашего героя только за то, что он крест установил? Да вы сразу отвратили зрителя от своего героя. Тем более что на этом не остановились: потом мы видим, как ваш Чапай в интервале между любовными утехами собственноручно расстреливает одного из командиров своей дивизии. И странно читать у критика большой газеты, что Фурманов рассказал в романе, как Чапаев одного политработника огрел плетью за трусость в бою, а вот «в «Страстях» до этого дело не доходит». Поразительно! А два собственноручных убийства? Не заметил. Но уверяет, что зорок: «На наших глазах фильм вырастает до народной трагедии... Сериал обрёл популярность как раз потому, что в его фокусе оказалась правда истории».

Надо понимать, что если такие вещи и были в действительности, нельзя под знаменем правды истории тащить их на экран. Васильевы это понимали. Тот же маршал Рокоссовский, у которого была репутация деликатнейшего человека, пишет в воспоминаниях, что страшным летом 41 года он готов был пристрелить одного полковника-паникёра, уже и пистолет вынул... И слава Богу, что не пристрелил.

Николаю Губенко не так давно предлагали сыграть роль маршала Жукова. Сулили огромный гонорар. Он прочитал сценарий и отказался: «Меня не интересует с кем сожительствовал маршал. Он велик не этим». А фильм появился. Ему подошло бы заглавие «Победы маршала Жукова на 1-м Бабарусском фронте». Изобразил героя универсальный А. Балуев.

«Никакой Анки-пулемётчицы не было, - писал дальше знаток истории Володарский , - а была жена комиссара Фурманова, с которой у Чапаева начались шашни». Да, была у Фурманова жена, урождённая Анна Никитична Стешенко. Говорят, был и роман у начдива с ней. Но поверить в это трудно хотя бы потому, что, узнав о гибели Чапаева, находившийся тогда уже на Туркестанском фронте Фурманов записал в дневник: «О чём бы я ни думал, - встаёт вдруг любимый образ Чапая, все мысли бледнеют перед этим дорогим образом». И это о соблазнителе своей жены? Назовите второй такой случай во всей мировой литературе. Но Володарский без «шашней» и тому подобных вещей не мог.

И ведь до чего довели эту сомнительную версию в фильме! Комиссар во время боя стрелял в спину Чапаеву, но промахнулся. Знал я один такой случай на фронте, даже в моей родной роте. До сих пор и фамилии помню: стрелявший – Лавров, а убитый – Поликарпов. Я рассказал об этом диком случае в книге фронтовых воспоминаний «Я посетил сей мир». Лаврова по приговору трибунала расстреляли перед строем. Должны бы расстрелять и их Фурманова.

Но никакого выстрела в спину, конечно, не было, это выдумка Володарского для «оживляжа». В 1923 году Дмитрий Фурманов написал книгу о Чапаеве как о герое и прекрасном человеке. В 1926 году он умер. А вдова-то его Анна Никитична как раз и написала сценарий великого фильма.

Михаил Веллер, неутомимый интеллектуал второй свежести, тоже на страже исторической правды. Пишет, что Чапаев - «одна из дымовых шашек нашей фальсифицированной истории... продукт кино, к которому прилагается два тома анекдотов». Не соображает, зачем же историю сфальсифицировать, а потом продукт своего сизифова труда прятать за дымовой завесой. Наоборот, надо над ним разогнать все тучки, дымки и туманчики.

Автор одной хвалебной рецензии пишет ещё: «Э. Володарский и С. Щербин и не думали покушаться на классику. Они лишь оставили за собой право взглянуть на эпоху, в которую жил Чапаев, с высоты нового века». Для него нынешняя пора – великая высота... По-моему, одного примера достаточно, чтобы понять, покушались или нет. У Васильевых есть забавный эпизод. Ночь. Чапаев сидит за столом над картой, а Петька смотрит-смотрит на него с печи и вдруг спрашивает: «Василий Иванович, вот ты дивизией командуешь. А армией мог бы?» - «Мог бы, Петька, мог бы». - «А фронтом?» - «И фронтом мог бы» - «А всеми вооруженными силами республики?» - «Тоже мог бы, Петька» - «Ну, а в мировом масштабе?» - «Нет, Петька, не мог бы – языков не знаю». Да, эпизод забавный, но в какой-то мере и характерный для обоих персонажей.

И вот что мы видим у Володарского и Щербина. Петька притащил на плечах в драбодан пьяного Чапаева в избу. И потом разговор. «Василий Иваныч, ты полведра водки выпить можешь?» - «Могу» - «А три четверти?» - «Тоже могу» - «Ну, а целое ведро?» - «Нет, Петька, не могу. Это под силу только товарищу Ленину». И такую пародию, глумление над классикой критик патриотической газеты не видит.