Анатолий Вассерман - Реакция Вассермана и Латыпова на мифы, легенды и другие шутки истории

Несколько слов о безнадёжности обороны.

Почему к лету 1941 года не было вдоль всей советской границы минных полей, изгородей из колючей проволоки, множества рядов траншей, бетонных укрытий для пулемётов и пушек? Почему мы клепали танки, а не бронеколпаки? Почему, наконец, при первых же вражеских ударах войска не зарылись в землю, а раз за разом атаковали, разбиваясь о безжалостную немецкую военную машину?

Бывший политрук танковой роты и клерк советской военной разведки, а ныне британский пропагандист Владимир Богданович Резун — Виктор Суворов — рекламирует бесчисленные угрозы пехотинцу, бегущему навстречу вражьим винтовкам и миномётам под градом смертоносного металла, и столь же бесчисленные выгоды пехотинца в траншее и танка, зарытого по башню в землю. Резун цитирует советский устав: зарылся по колено — углубляйся в полный рост; обустроил окоп — рой траншею к соседу; создал три ряда траншей — копай четвёртый; укрылся в дерево-земляной огневой точке (ДЗОТ) — помогай сапёрам строить долговременную огневую точку (ДОТ) из железобетона…

А ведь эти строки устава как раз и означают: никакую систему обороны нельзя считать достаточной; при любом её усилении невозможно сказать «всё в порядке» и остановиться. Потому что сколь бы грандиозна ни стала оборона, противник может накопить против неё превосходящие силы.

Окоп или ДОТ на новое место не перетащить. А пушки, способные смешать окопы с землёй и превратить ДОТы в щебень, можно стянуть со всего фронта к паре километров. Советский удар в линию Маннергейма был отвлекающим: основные силы наступали на севере Карелии. Но неожиданно тёплое начало зимы оставило тамошние болота непроходимыми, войска могли двигаться лишь по немногим дорогам, и финны их без особого труда остановили. Тогда к линии подвели положенное по уставу число тяжёлых орудий — и баснословные ДОТы за считанные дни преобразились в причудливые скульптуры из бетонных глыб, связанных скрученной арматурой.

Снаряд всегда дешевле брони, которую пробивает. Ведь прикрыть бронёй надо всю конструкцию. А пробить достаточно в одной точке.

Даже если сама местность способствует укреплению, это ещё ничего не гарантирует. Перешеек, связывающий Крым с южнорусскими степями, назван Перекоп, ибо так узок, что ещё в древности поперёк него выкопали ров. Но через него не раз на плечах отступающих татар проходили русские войска. За рвом насыпали Турецкий вал — не помогло. В 1920 году Красная армия не только вышла в Крым вброд через залив Сиваш, но и прошла по перешейку, усиленному ещё и полевыми укреплениями по опыту Первой мировой и обороняемому опытной Белой армией под руководством лучшего в ту пору тактика Слащёва. Но знание слабостей Перекопа не помогло красным воспрепятствовать прорыву немцев в Крым в 1941-м. А те в свою очередь не удержали перешеек в 1944-м против тех же красных, правда, набравшихся опыта в ходе Великой Отечественной.

В 1943-м уже к концу зимы стало ясно: немцы будут бить в основание дугообразного выступа фронта, охватывающего Курск. За пять месяцев титанического труда мы создали там систему обороны на десятки километров вглубь: минные поля и колючие заграждения, ДОТы и траншеи…

На юге Курской дуги немцы пробили нашу оборону насквозь за неделю. Пришлось их тормозить встречным ударом танковой армии. На севере выгодных направлений для удара было меньше, каждое из них укрепили лучше, поэтому немцы за неделю преодолели всего порядка трёх четвертей обороны, но успешно двигались дальше. Только когда к северу от дуги началось наше наступление, угрожающее отрезать немцев от снабжения, тем пришлось отступить. Дальше наступали мы.

На возвышенностях у городка Зеелов к востоку от Берлина для строительства меньше места, чем в степи под Курском. Глубина укреплений на Зееловских высотах — всего пара десятков километров. Но в расчёте на погонный метр фронта их плотность даже больше курской: немцы начали строительство уже в феврале 1945-го, а их промышленность даже под конец войны была посолиднее нашей. Наша армия прошла укрепления насквозь за два дня — 16 и 17 апреля.

Даже если укрепления строятся не два месяца, а два десятилетия, всё равно собрать силу, достаточную для их прорыва, можно за считанные дни. Для противодействия наступлению нужна прежде всего активная, подвижная сила. Сколь угодно мощные линии укреплений научились прорывать ещё в Первую мировую. Но тогда противник успевал подтянуть к месту прорыва резервы. Новизна Второй мировой — в том, что в прорыв входили механизированные, подвижные войска. Значит, и противостоять им должны танки, не вкопанные в землю по рецепту Резуна, а собранные в мощные мобильные кулаки. В частности, те самые механизированные корпуса, что сгорели в сражениях первого же месяца войны, но затормозили немецкую боевую машину куда вернее любых укреплений.

Да и потом наша армия при любой возможности атаковала. На собственном горьком опыте училась делать это всё лучше. И в конце концов сокрушила немцев. Крепостью не бетона, а брони и снаряда, пули и штыка. Потому что не только в футболе верна формула: победа — у чужих ворот.

Несколько слов о стратегам, диктующей тактику. Ещё из школьного курса истории я узнал об операции «Рельсовая война». В июне 1944 года белорусские партизаны за считанные дни подорвали многие десятки тысяч рельсов, а потом до самого подхода наших войск поддерживали дороги на оккупированной немцами территории в изувеченном состоянии. Но была и Первая рельсовая война. С 3 августа по 15 сентября 1943 года на оккупированных территориях сразу трёх союзных республик — Белоруссии, России, Украины. Подорвано свыше 200 тысяч рельсов, тысячи эшелонов. Ни на одном участке железнодорожной сети суммарная задержка не была меньше трёх суток, а некоторые магистрали не работали весь август.

Центральный штаб партизанского движения делился по республиканскому принципу. В украинском штабе в 1943-м трудился один из лучших в мире специалистов по минным диверсиям Илья Григорьевич Старинов. Соответственно партизаны этой республики действовали изощрённее и эффективнее прочих, прицельно выводили из строя не просто рельсы, а именно составы. А вот партизаны Белоруссии в 1944-м взрывали почти исключительно пути, не охотясь за тем, что по ним движется. В лекциях, мемуарах, интервью Старинов неустанно подчёркивал расточительность такой тактики.

Партизаны многое выискивают на местах былых боёв или отступлений регулярной армии. Взрывчатку в основном выплавляют из неразорвавшихся снарядов. Кое-что можно добыть у противника — в бою или захватом складов. Некоторые трофеи даже приспосабливают к использованию в собственном оружии.