Фарид Закария - Постамериканский мир будущего

Многих экспертов, ученых и даже некоторых политиков беспокоит статистика, сулящая неприятности Соединенным Штатам. Экономическая эффективность равна нулю, дефицит текущего баланса, внешнеторговый дефицит и дефицит бюджета высоки, средний доход населения на графике представляет собой горизонтальную линию, обязательства по платежам невыполнимы. Это все горячие темы, которые следует адресовать Вашингтону. Если экономическая система Америки - это ее внутренняя сила, то политическая система - ее внутренняя слабость. Но цифры могут не сказать нам всего, что необходимо знать. Экономическая статистика, на которую мы полагаемся, дает лишь приблизительную, устаревшую оценку экономики. Многие из этих статистических механизмов были разработаны в конце XIX века для описания экономики промышленности с ограниченной внешнеторговой активностью. Сегодня же мы живем в условиях взаимосвязанного мирового рынка, в котором финансовые инструменты, технология и коммерческая деятельность претерпели кардинальные изменения. Не исключено, что мы оцениваем ситуацию не вполне корректно.

Например, был когда-то некий закон макроэкономики, согласно которому в развитом промышленном государстве должна быть такая вещь, как естественный уровень безработицы. В принципе это означает, что безработица не может снизиться ниже определенного уровня, обычно определяемого в 6 процентов, не вызвав за собой роста инфляции. Однако в последние двадцать лет многие западные страны, особенно США, демонстрировали уровень безработицы, куда более низкий, чем тот, который экономисты считали возможным. А как быть с тем, что дефицит текущего баланса. Америки, который в 2007 году составил 800 миллиардов долларов, или 7 процентов от ВВП, считался неустойчивым при уровне 4 процента от ВВП? Дефицит текущего баланса достиг опасного уровня, однако мы должны иметь в виду, что его размер отчасти можно объяснить избыточными накоплениями в мировом масштабе, а также тем фактом, что Соединенные Штаты по-прежнему остаются необыкновенно стабильным и привлекательным центром для инвестиций.

Ричард Купер из Гарвардского университета даже утверждает, что норма сбережений Америки вычислена неверно, что рисует ошибочную картину огромных долгов по кредитным картам и непомерных закладных. И хотя многие семьи живут не по средствам, на уровне сводных показателей ситуация представляется более здоровой, утверждает Купер. Сбережения в частном секторе США, куда включены как сбережения семей (считается, что они не превышают 2 процентов от личного дохода), так и сбережения частных компаний, в 2005 году достигли 15 процентов. Иными словами, снижение уровня личных сбережений было в значительной степени компенсировано увеличением сбережений частных корпораций. Что еще более важно: возможно, устарела сама концепция «национальных сбережений» и теперь она не отражает реальность новых форм производства. В условиях новой экономической реальности рост обеспечивают «команды, создающие новые товары и услуги, а не накопление капитала», что было актуально в первой половине XX века. А мы по-прежнему акцентируем внимание на оценке капиталов. Национальные счета, включающие в себя ВВП и традиционные критерии национальных сбережений, были, как пишет Купер, «сформулированы в Британии и Соединенных Штатах в 30-годы XX века, на пике эпохи индустриализации» [21] Richard N. Cooper. Living with Global Imbalances: A Contrarian View. Policy Briefs in International Economics. Institute for International Economics, November 2005. .

Экономисты определяют сбережения как доход, который, вместо того чтобы направляться на потребление, инвестируется таким образом, чтобы сделать возможным потребление в будущем. Современные оценки инвестиций сосредоточены на физическом капитале и жилищном строительстве. Купер утверждает, что такая оценка вводит в заблуждение. Расходы на образование считаются «потреблением», но в основанной на знаниях ( knowledge - based ) экономике образование выступает скорее в роли сбережений - это расходы, от которых воздерживаются сегодня, чтобы в будущем увеличить совокупность знаний и опыта, доходы и покупательную способность. Частные научные исследования и разработки (ЧНИР) обычно вообще не включаются в национальные счета, их считают чем-то вроде промежуточных затрат - несмотря на то, что большинство проведенных экспертиз свидетельствует: в среднем рентабельность ЧНИР высокая, выше, чем от инвестиций в традиционные компании, что по современным оценкам рассматривается как сбережения. Расходы на товары длительного пользования, образование и научно-исследовательские разработки Купер также считает сбережениями - а это делает норму сбережений в Соединенных Штатах значительно более высокой. Новая система оценок могла бы увеличить этот показатель и для других стран, но вклад образования, научно-исследовательских разработок и потребительских товаров длительного пользования в общую сумму сбережений «в Соединенных Штатах больше, чем где-либо, за исключением, возможно, нескольких Скандинавских стран»*.

*Товары длительного пользования, образование и научно-исследовательские разработки составляют 8,6; 7,3 и 2,8 процента от ВВП соответственно. Вместе с 15 процентами, сэкономленными традиционными способами, они дадут сумму национальных сбережений, которая превысит 33 процента от ВВП.

Но даже с учетом всех этих поправок Соединенные Штаты по-прежнему имеют серьезные проблемы. Многие тенденции, касающиеся ситуации в макроэкономике, вызывают беспокойство. Какой бы ни была норма сбережения, последние два десятилетия она стремительно падала. По всем расчетам, программа льготного медицинского страхования угрожает раздуть федеральный бюджет. Переход от избытка к дефициту, который произошел между 2000 и 2008 годами, чреват серьезными последствиями. Хуже того, доходы большинства семей не растут или растут очень медленно. Растущее неравенство - характерная особенность новой эры, его подпитывают целых три силы - экономика знаний, информационные технологии и глобализация. Но особенно тревожно то, что американцы берут взаймы 80 процентов резервного мирового капитала и используют его для потребления. Иными словами, мы распродаем наши активы иностранцам, чтобы покупать на две чашки кофе в день больше. Эти проблемы накопились в очень неподходящее время, потому что, несмотря на всю прочность, американская экономика сейчас стоит перед сложнейшей за всю свою историю задачей.

Позвольте провести аналогию с моим любимым видом спорта, теннисом. Поклонники американского тенниса обратили внимание на тревожную тенденцию: упадок Америки в чемпионатах по теннису. Арон Филхофер из New York Times приводит следующие цифры. Тридцать лет назад американцы составляли половину турнирной таблицы (из 128 отобранных по жребию участников) Открытого чемпионата США. Например, в 1982 году 78 из 128 сеяных игроков были американцами. В 2007 году в таблице - только 20 американцев, цифра, которая точно отражает тенденцию к снижению за последние 25 лет. Как могла Америка пасть так низко - и так быстро? Ответ на этот вопрос находится в другом ряду цифр. В 1970-е годы примерно двадцать пять стран посылали своих игроков на Открытый чемпионат США. Сегодня это делают около тридцати пяти стран, то есть прирост составляет 40 процентов. Такие страны, как Россия, Южная Корея, Сербия и Австрия, производят игроков мирового класса в изобилии, а Германия, Франция и Испания готовят гораздо больше теннисистов, чем прежде. В 1970-е годы три англосаксонские державы - Америка, Британия и Австралия - полностью господствовали в теннисе. В 2007 году шестнадцать вышедших в финал игроков представляли десять разных стран. Другими словами, дело не в том, что Соединенные Штаты сбавили за последние двадцать лет, - дело в том, что вдруг все стали играть в эту игру.