Лев Сирин - Зачем возвращается Путин? Всё, что вы хотели знать о ВВП, но боялись спросить

Такому политическому холуйству поразились все. Миронов не был личным другом Путина, не входил в его ближний круг соратников. Чего ему было так уж демонстрировать свое верноподданничество, больше похожее на медвежью услугу, самому Путину?

Прошло несколько лет, и Миронов уже не на словах, а на деле выкинул новое политическое коленце, дабы продемонстрировать свою горячую любовь к Владимиру Владимировичу. В 2004 году он выставил свою кандидатуру в президенты России и на встречах с избирателями принялся убеждать их голосовать… не за него, а за Путина!

— Да, это было гениально! — смеется оппозиционный политик Леонид Гозман, с которым я обсуждал этот политический казус. — Мне на мой юбилей написали песенку на мотив «Когда воротимся мы в Портленд», где были такие слова: «Когда воротимся мы в Думу, мы будем кротки, как Миронов».

…В Думу «Правое дело» ни с Леонидом Яковлевичем, ни даже с олигархом Прохоровым, как известно, не воротилось. Впрочем, речь сейчас не о нем, а об удивительной политической и человеческой антипутинской метаморфозе, произошедшей с Сергеем Мироновым Тишайшим.

До тех пор пока «кремлевскому кукловоду» Владиславу Суркову не пришла в голову идея сделать Миронова спойлером Зюганова, то есть создать под спикера Совета Федерации квазинародную партию «Справедливая Россия», чтобы она паслась на электоральной поляне КПРФ, отнимая у нее голоса, Сергей Михайлович вел себя как типичный холуй-чиновник. Шепелявил себе под нос заготовленные помощниками серые, как и весь его бюрократический облик, речи. В телевизоре без надобности не мелькал. В реальную политику не лез.

Все изменилось после выборов 2007 года, когда «Справедливой России» Кремль «нарисовал» необходимое для прохождения в Думу количество голосов. Изменилось, впрочем, постепенно.

Миронов стал не чужд публичности. Сначала у него появился сайт в Интернете, где любой желающий мог задать вопрос третьему человеку в стране и посмотреть его фотографии. Среди них, конечно, выделялись фотографии Миронова в десантском тельнике и с гитарой. Вообще, Сергей Михайлович — внешне субтильный, щуплый, из-за седой бороды старообразный — тему десантуры старался отрабатывать на ура. (Покойный председатель «Союза десантников России» Владислав Ачалов, правда, рассказывал мне, что десантский имидж Миронова мало отражается на положении десантников-ветеранов.)

А вскоре Миронов начал проявлять и политический норов. Сначала своей невнятной тихой скороговоркой пробормотал, что не во всем согласен с Путиным. Все, кто знал карьерную подноготную Сергея Михайловича, изумились, не поверили ни одному его слову, решив, что власть промеж себя договорилась о такой вот критике. Лучше, мол, свои, чем чужие.

Потом Миронов стал время от времени покусывать «Единую Россию», которую, как известно, возглавляет Путин. Опять же, никто не верил, что всерьез. Лучше уж пускай свой Миронов покусывает, чем Зюганов. Тем более делал все это Миронов неярко, как бы мимоходом, вскользь, да и заподозрить вчерашнего паркетного политического холуя Миронова хоть в какой-то крамоле было выше всяких сил. За исключением Питера, где Миронов, видимо, окончательно достал власть, громче обычного тявкнув на тогдашнего губернатора Валентину Матвиенко, народ его за серьезного политика нигде и никогда не держал. Но, как видно, Кремль Миронов все же разозлить смог. И Суркову приказали Миронова из большой политики гнать прочь.

Так что же произошло с Сергеем Михайловичем Мироновым? Почему он, тишайший и покорнейший бюрократ-чиновник, от одного вида которого сводило скулы от политической тоски и скуки, вдруг посмел возвысить голос на хозяина?

— У меня по поводу отставки Миронова нет никакой инсайдерской информации, — рассказывает Леонид Гозман, которому я задал этот вопрос, — но я думаю, произошло следующее. У Миронова стали происходить какие-то внутренние изменения: невозможно играть роль и не войти в нее. Формально Миронов был третьим лицом в государстве, охрана, то-се, и он был лидером партии, которая должна была противостоять «Единой России» хотя бы для того, как было видно по замыслу, чтобы брать левый электорат. И он произносил всякие слова за народ, которые постепенно стали его сутью…

— Понесло то есть. Вы верите в душевные метаморфозы у политиков такого уровня? — искренне изумился я.

— Безусловно, верю. «Понесло» — это несколько презрительная оценка, я не уверен, что к этому так надо относиться. Человек вошел в роль. Noblesse oblige — положение обязывает, понимаете. Миронов действительно стал постепенно чувствовать себя лидером партии, — закончил Леонид Яковлевич, которому, замечу, в силу политической конъюнктуры было в тот момент выгодно заполучить еще одного критика «Единой России», пускай и в лице Миронова.

Рассуждая непредвзято, Миронов, конечно, мог себя начать чувствовать лидером партии и делать от ее имени дерзкие заявления, если бы не одно но. Эту партию создали в Кремле со вполне определенными целями, о которых я упоминал выше. Миронов об этом знал. И его такой ограниченный политический расклад устраивал.

А дальше… Тут я склонен согласиться с Гозманом. Понесло. Вспомнились былые прогибы. Не исключено, что Миронов узрел, что кое-кому во власти дозволено свободы побольше, чем ему. Стало обидно. Решил выйти за отведенный ему политический круг. И — разумеется, проиграл. Ведь партию создавал не он, а ее создавали под него. А это принципиальная разница.

— В свое время с позволения Владислава Юрьевича Суркова точно так же была создана «Родина»… — напомнил я Леониду Гозману.

— Не с позволения, а по его инициативе… — согласился Леонид Яковлевич.

— И Рогозин на определенном этапе решил вдруг сыграть в собственную игру. Не просматривается ли аналогия с Мироновым и «Справедливой Россией»?

— Действительно, очень похожие истории, с той только разницей, что Рогозин, человек глубоко циничный, просто заигрался, недооценив риски. За что ему голову и открутили. А Миронов, мне кажется, человек менее циничный, более искренний. В то, что Рогозин искренен в своих политических действиях, я не могу поверить ни на секунду, хотя бы потому, что в свое время (эту историю я рассказал в 2003 году в эфире НТВ) Дмитрий Олегович приходил ко мне в РАО «ЕЭС» просить 5 миллионов долларов и за это обещал поддерживать нас и Чубайса. То есть Чубайса в целом, РАО «ЕЭС», партию СПС.

У Рогозина тогда был «Конгресс русских общин». Естественно, я ему отказал, мы вообще никому денег не давали, у нас их не было, а если бы и были — мы не покупаем любовь за деньги. Рогозин пообещал подать на меня в суд за клевету, но не подал. Значит, это правда. А если не подал, то, на что сказано, можно ссылаться. Что я постоянно и делаю. Как после этого верить в искренность человека?