В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

Действительно, правительство Финляндии склонялось к необходимости изменить свою внешнеполитическую ориентацию. Финляндия стояла перед выбором: вновь возвратиться к традиционным неплохим отношениям с Германией или взять курс на более тесное военно-политическое сотрудничество с соседними дружественными северными странами и прежде всего со Швецией.

Что касалось Германии, то сближение с нею сдерживалось двумя обстоятельствами: она находилась в состоянии войны с западными державами и, кроме того, демонстрировала верность заключенным в 1939 г. договорам с СССР, а он в сознании многих в Финляндии продолжал оставаться противником. Смещение же внешнеполитических ориентиров в сторону скандинавских стран представлялось для ряда влиятельных финских политических деятелей наиболее целесообразным, хотя северные соседи в недавних военных событиях показали себя, как заметил германский посланник в Хельсинки В. Блюхер, «недостаточно способными помочь Финляндии в борьбе против крупной державы». [318] Ibid. В 19 / В 3562–3563. Тем не менее в складывавшейся обстановке именно такой путь и предлагалось избрать.

14 марта, через день после заключения мира, премьер-министр Ристо Рюти на закрытом заседании парламента довольно прямолинейно высказался за необходимость создания «оборонительного союза» северных стран. [319] UM. 109 F1. План оборонительного союза северных стран; Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 49; Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa H. S. 42. В своем же дневнике Р. Рюти так обосновывал данное заявление: у русских теперь стали «исключительно выгодные стратегические границы для ведения новой агрессивной войны… Поэтому мы уже во время московских мирных переговоров установили контакты со Швецией и Норвегией». [320] KA. Risto Rytin kokoelma. Oikeuskanslerin virasto. Дневник Р. Рюти (1940–1941). Этому заявлению в парламенте предшествовало прощупывание позиции правительств Швеции и Норвегии. 18 марта Министерство иностранных дел Финляндии начало уже распространять информацию об этих переговорах, [321] UM. 109 Fl. План оборонительного союза северных стран. пытаясь таким образом добиться более конкретного результата.

В свою очередь, скандинавские страны демонстрировали желание развивать начавшийся процесс, связанный с переговорами относительно такого союза. Был дан и положительный ответ на предложение «изучить возможность заключения оборонительного союза между тремя странами». [322] Советско-норвежские отношения. 1917–1955. М., 1997. С. 293. Более того, в печати северных стран развернулась острая дискуссия о Северном союзе, как составной части финско-советского мирного урегулирования. [323] UM. 109 F1. План оборонительного союза северных стран. См. также: Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 42.

Все эти события были встречены в Москве с явной обеспокоенностью, поскольку советское руководство расценивало их как определенную ревизию мирного договора с Финляндией, который только что подписали, а переговоры с руководством северных стран предполагали объединение Финляндии в новый военный союз. Выступивший в те дни председатель норвежского стортинга Карл Хамбро расшифровал, что скрывалось за целями этого союза. Он сказал, что этот союз «помог бы Финляндии возвратить утраченные территории». Тогда Хамбро особо подчеркнул, что «никакой противоправный и несправедливый мир не может существовать очень долго», а «в финских сердцах и в наших сердцах будут жить слова нашего поэта: "Еще наступит день"». [324] Советско-норвежские отношения. С. 294. Естественно, все это не могло не учитывать и руководство СССР. [325] Известия. 1940. 20 марта.

В это время к тому же в Советский Союз начала поступать достаточно тревожная разведывательная информация, в которой указывалось на наблюдавшиеся в Финляндии и другие явления, которые находились в противоречии с мирным договором. В одном из сообщений отмечалось, в частности, следующее: «До настоящего времени в Финляндии продолжают действовать законы военного времени, армия не сокращена, обстановка может быть охарактеризована как военная… Интенсивная деятельность финской авиации свидетельствует о том, что она используется для систематической разведки…» [326] РГА ВМФ. Ф. р-92. Оп. 2. Д. 767. Л. 54–55.

В результате в Москве сведения о начавшейся разработке идеи образования с участием Финляндии военного союза стали ассоциироваться с реваншистскими целями финляндского руководства. Поэтому 20 марта в заявлении ТАСС указывалось, что этот союз противоречит советско-финляндскому мирному договору и направлен против СССР. 21 марта Молотов в беседе с Юхо Паасикиви и представителем комиссии парламента по иностранным делам Вяйне Войонмаа сказал, что видит в этом угрозу безопасности Советского Союза. [327] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. С. 169; UM. 109 Fl. План оборонительного союза северных стран; Suomen sinivalkoinen kirja. Osa H. Hels., 1941. S. 58–61; Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 44–47; Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12. 1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 51. Со своей стороны, Паасикиви счел необходимым предупредить свое руководство, что, возможно, «атмосфера в нынешних правящих кругах Москвы по отношению к Финляндии в целом может ухудшиться», и, учитывая «серьезное недоверие» СССР, настаивал на проявлении «большей осторожности». [328] UM. 12 L / 34. Донесение Ю. К. Паасикиви в МИД 14.5. 1940.

Тогда же определенную осмотрительность в вопросе о военном союзе стали проявлять и в Швеции. На это в первую очередь обратили внимание финские дипломаты, которые работали в Стокгольме. Так в это время из финляндского представительства в Швеции поступило в Хельсинки сообщение: «Тассовская публикация Советского Союза относительно оборонительного союза вызывает чрезмерное внимание в Швеции». [329] Ibid. 109 Fl. План оборонительного союза северных стран. Однако это еще вовсе не означало, что Швеция собиралась отходить от начавшегося сотрудничества. В финскую столицу из Стокгольма продолжали направлять и весьма обнадеживающую информацию. 21 марта начальник оперативного отдела оборонительных сил Швеции Ниле Бьёрк в беседе с финскими дипломатами прямо подчеркивал назревшую актуальность реализации идеи оборонительного союза, считая его достаточно важным и требующим поспешности. [330] Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 52. Спустя день эту мысль подтвердило и шведское Министерство иностранных дел, которое указало, что «не ставит своей целью прекратить осуществление замысла». [331] UM. 109 Fl. План оборонительного союза северных стран.

Но все же финляндское представительство в Стокгольме сообщало, что следует прежде всего спешить с договором не по военным соображениям, а по политическим. По всей видимости, данные взгляды высказывались, поскольку весьма ответственные шведские государственные деятели считали, что тогда «нельзя думать об использовании оборонительного союза для возвращения… территории, отошедшей к СССР по мирному договору». [332] Ibid; Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 53–54. Финляндскому руководству было важнее именно на этом этапе добиться скорейшего создания такого союза, нежели получить весомую гарантию активного противоборства с восточным соседом. Также высказался в своей речи по радио и премьер-министр Швеции П. Ханссон, объяснив, что со стороны Швеции не могут вестись разговоры об использовании совместных сил ни в каком другом случае, как только для отражения в будущем агрессии. [333] UM. 109 Fl. План оборонительного союза северных стран; Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 56; Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 48.