В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

Однако в тот же день, когда шведский премьер выступал по радио с разъяснением позиции своего государства относительного оборонительного союза, Молотов поочередно приглашал к себе на беседы дипломатических представителей Швеции и Норвегии в СССР по данному же вопросу. Он подчеркивал, что «от Финляндии советское правительство хочет только одного: чтобы Финляндия точно выполняла свой договор с СССР», а скандинавские дипломаты, в свою очередь, заверяли, что всерьез идея союза Северных стран пока еще не рассматривается. Норвежский представитель особо отметил, что его правительство «не будет вести политику, которая противопоставлялась бы политике Советского Союза». [334] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. С. 181–183; UM. 109 F1. План оборонительного союза северных стран.

Скандинавские страны, очевидно, понимали, что следствием наращивания военно-политических контактов с Финляндией станет обострение отношений с СССР. Нельзя сказать, что твердая позиция Молотова полностью остановила северные страны от попыток развития этого сотрудничества, поскольку между представителями шведских и финских вооруженных сил процесс обмена мнениями по проблемам военного сотрудничества продолжался и позднее. [335] Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 61.

Более того, в Финляндии использовали жесткую позицию советского руководства в качестве аргумента «агрессивности замыслов» Москвы по отношению к Финляндии. Ристо Рюти прямо отметил это в своем дневнике. Он подчеркнул, что «Советский Союз, очевидно, хотел вообще сделать Финляндию целиком входящей в свою сферу влияния, изолировать ее от других государств и шаг за шагом расширять свое воздействие на нее». [336] KA. Risto Rytin kokoelma. Oikeuskanslerin virasto. R. Rytin päiväkirjat (1940–1941). Финляндия пыталась обратить внимание Скандинавских стран на «угрозу» со стороны Советского Союза и указывала на существование «главной цели империалистических устремлений России, направленных к Атлантическому океану через скандинавский Север». [337] Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 52.

При этом подобные взгляды весьма настойчиво распространялись и в Германии, где с помощью прессы пытались тогда повлиять на Скандинавию, убеждая в том, что «даже объединенных сил северных стран будет недостаточно, чтобы отразить агрессию на их территорию какой-либо великой державы». [338] Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 58. Более того, статс-секретарь Министерства иностранных дел рейха Э. Вайцзеккер заметил тогда шведскому посланнику в Берлине, что СССР стремится в своей политике овладеть Скандинавским полуостровом и поэтому едва ли позволит вести совместные переговоры Финляндии, Швеции и Норвегии об оборонительном союзе. [339] Ibid. S. 59.

В результате негативное отношение в Советском Союзе к идее военно-политического сближения стран Северной Европы было активно использовано для доказательства «сохраняющейся опасности» для стран этого региона с востока. В такой атмосфере уже в самом начале апреля 1940 г. на новую финляндско-советскую границу стали прибывать первые группы шведских и норвежских строителей для участия в сооружении военных укреплений. [340] Вайну X. M. О попытках политического сближения Финляндии со скандинавскими странами в 1940 году // Скандинавский сборник. XXV. Таллинн. 1980. С. 150. Это свидетельствовало о том насколько проблема новой войны с СССР казалась реальной в Скандинавии. Оценивая складывающуюся тогда обстановку Ю. К. Паасикиви отмечал: «Резко отрицательную позицию Кремля было мне, как и многим другим, трудно понять. Я не мог не считать это ничем иным, кроме как ошибкой. Оборонительный союз Финляндии и Швеции не был бы ни в малейшей степени угрозой Советской России. Напротив, он явился бы в значительной мере прямо-таки укреплением мирной обстановки с этой стороны на границе Советского Союза». [341] Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 51. Подобную точку зрения высказывали тогда и другие финские политики. [342] См .: Frietsch С. O. Suomen kohtalonvuodet. Hels., 1945. S. 259.

Действительно, вряд ли столь поспешная реакция Москвы была необходима. Могло ли на деле военное сближение Финляндии с нейтральными государствами, какими являлись Швеция и Норвегия, создавать реальную опасность для СССР? Позднее над этим задумывались и советское руководство, и в дипломатических кругах. [343] См.: Синицын E. Резидент свидетельствует. С. 115. Проявлением же категоричности в данном случае, уход от гибкого и взвешенного подхода скорее повредили.

С другой стороны, разрабатывая идею северного оборонительного союза, финляндское руководство, по всей видимости, не до конца еще понимало реальность такого объединения в условиях разгоравшейся второй мировой войны. В момент, когда мир раскалывался на две враждующие части, трудно было бы представить появление в Европе еще одной, причем весьма небольшой, обособленной третьей военно-политической группировки. Как весьма справедливо отметил по этому поводу финский историк М. Реймаа, «оборонительный союз не был реалистичной альтернативой и подходящим решением для того времени». [344] Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. С 62. К тому же очевидно, что даже в случае его создания Финляндия в этом союзе принимала бы весьма своеобразное участие, поскольку она не была готова оказывать эффективную военную помощь другим Скандинавским странам. Даже 1 апреля 1940 г., в момент наиболее жаркого обсуждения проблемы оборонительного союза в финском Министерстве иностранных дел, достаточно откровенно заявляли: «Финляндия не считает возможным в настоящей ситуации помогать Швеции и Норвегии, если на них нападут с Запада». [345] Цит. по: Вайну X. M. О попытках политического сближения Финляндии со скандинавскими странами в 1940 году. С. 150.

Однако возможность образования этого союза, при оценке в СССР перспектив последующих действий Хельсинки, сыграла весьма негативную роль. Она объективно подтолкнула советское руководство к мысли о том, что Финляндию опять следует рассматривать как потенциального противника. Причем ее сближение в военном отношении со Скандинавскими странами анализировали в Москве под углом зрения причастности к этому великих держав, и прежде всего Великобритании, которая весьма активно выступала против Советского Союза в период «финской войны», а в новых условиях демонстрировала поддержку идеи скандинавского объединения. [346] Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Rytin toinen hallitus (27.3-20.12.1940). Ulkopoliittisten vaihtoehtejen edessä. S. 58.

Позиция руководства СССР в этой связи наиболее наглядно отражалась в военных документах того времени. В частности, в установке, данной 4 апреля 1940 г. наркомом ВМФ Н. Г. Кузнецовым Военному совету Балтийского флота относительно составления оперативного плана на случай войны, указывалось: «Англия в стремлении восстановить утерянные исходные рубежи для наступления на СССР с севера пытается создать “Военно-оборонительный союз” стран Скандинавии и Финляндии, направленный против Советского Союза… Таким образом, на данном этапе противником на Балтийском море может явиться шведско-финская коалиция…» Позднее в эту установку вносились некоторые коррективы, но подчеркивалось, что основной задачей надо считать «создание прочной обороны побережья и баз». [347] РГАВМФ. Ф. p-92. On. 2. Д. 502. Л. 31–32.