В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

Фактически весь процесс принятия решений об участии Финляндии в плане «Барбаросса» маршал Маннергейм свел к одному из раундов военных переговоров, которые проходили в Германии в конце мая 1941 г. При этом его утверждение о том, что обе страны активно обсуждали военно-оперативные вопросы своего сотрудничества только за месяц до начала немецкого нападения на Советский Союз, выглядит совершенно неправдоподобно и вызывает сомнения в достоверности воспоминаний, написанных бывшим командующим финской армией. Удивительно также и то, что автор мемуаров для доказательства подобных утверждений использует не финские военные источники, которые ему были, очевидно, хорошо известны, а немецкие. Он, в частности, пишет: «В военном дневнике германской ставки встречается следующая запись, помеченная 1 июня 1941 г.: "Подготовительные переговоры с Финляндией начаты 25 мая 1941 г."». [14] Ibid. S. 307. Очевидно, что маршал должен был знать о переговорах без такого рода ссылки.

Явно неубедительным выглядело и его утверждение о том, что в Финляндии «был лишь один план, и он явился строго оборонительным», что «приказ войскам ориентировал их всецело на выполнение оборонительных задач». Он также заявлял: «утверждение, что Финляндия готовила ведение наступательной войны беспочвенно». [15] Ibid. S. 311–312. Однако события лета-осени 1941 г. — захват финскими войсками в ходе их наступления значительной территории СССР полностью опровергали его заявление в мемуарах. К тому же крайне неуклюже объяснял и тот факт, каким образом часть финской армии оказалась в Северной Финляндии в подчинении германского командования. Произошедшее Маннергейм решил объяснить так, что финскому командованию в противном случае было бы сложно управлять на севере страны своими частями. [16] Ibid. S. 312.

В целом из его воспоминаний не следует, что Финляндия сознательно шла на подготовку совместно с Германией нападения на СССР. Все было иначе: страна находилась «в тисках двух великих держав», и в этих условиях Советский Союз как бы «вынудил Финляндию первой уйти с нейтрального пути» и «решил вовлечь Финляндию в войну». [17] Ibid. S. 317. Таким образом, мемуары Маннергейма фактически отрицали сам факт тесного германо-финляндского военного сотрудничества в течение второй половины 1940 — начале 1941 г.

Уход от правдивого изложения событий, проявившегося в мемуарах Маннергейма, не мог быть не замечен историками. Уже спустя пять лет, после их издания, американский профессор Ч. Л. Лундин писал, что сведения, приводимые маршалом, «поразят своими многочисленными противоречиями» и «создадут серьезную путаницу в понимании финских военных и политических проблем периода войны». [18] Lundin C. L. Finland in the Second World War. P. 15.

Заметим, что Маннергейм писал свои воспоминания, находясь за пределами Финляндии — в Швейцарии, не имея необходимой источниковой основы, и, что, как отмечал, финский историк Арви Корхонен, он «был уже преклонного возраста с пошатнувшимся здоровьем». [19] Korhonen A. Barbarossa—suunnitelma ja Suomi. S. 25–26. К тому же при изложении процесса вступления Финляндии во вторую мировую войну Маннергейм находился под впечатлением тех судебных заседаний, которые ранее проходили в Хельсинки по делу главных виновников участия страны в войне. Очевидно, своими мемуарами маршал стремился не только реабилитировать себя, как одного из организаторов германо-финляндского военного сотрудничества, но и в целом оправдать всю военную политику финляндского руководства.

Кроме того, следует учитывать, что над своими мемуарами он работал не в одиночестве — ему помогали некоторые его прежние подчиненные и соратники. В написании воспоминаний маршала участвовал бывший начальник генерального штаба финской армии периода второй мировой войны генерал А. Э. Хейнрикс, а также начальник разведки в ставке Маннергейма полковник А. Паасонен, [20] См.: Мери В. Карл Густав Маннергейм — маршал Финляндии. М., 1997. С. 199–200. которые сыграли заметную роль в подготовке и ведении Финляндией войны.

Аксель Эрик Хейнрикс получил высшее военное образование во Франции и уже в годы первой мировой войны воевал на стороне Германии против российской армии. В 1918 г. он также принимал активное участие в гражданской войне в Финляндии против «красных». В период «зимней войны» Хейнрикс командовал армейским корпусом на Карельском перешейке, а затем и армией. После заключения мира он получил новое назначение и возглавил генеральный штаб. Маннергейм высоко ценил его, считая, что Хейнрикс может даже стать его преемником на посту главнокомандующего. [21] Lehmus K. Tuntematon Mannerheim. Hels., 1967. S. 227. Не случайно и то, что впоследствии он помогал маршалу в написании мемуаров. К тому же Хейнрикс, как никто другой, знал все тонкости развития финско-германского военного сотрудничества (кстати, в воспоминаниях маршала именно это и оказалось тщательно скрыто). Спустя семь лет Хейнрикс уже сам написал книгу о К. Г. Маннергейме, [22] Heinrichs E. Mannerheim Suomen kohtaloissa. Osa II, 1959. но в ней повторил лишь излагавшиеся ранее взгляды главнокомандующего по этому вопросу в более обтекаемом виде.

В сравнении с А. Э. Хейнриксом, работавшим над мемуарами Маннергейма всего несколько месяцев, Аладар Паасонен занимался ими в течение более двух лет, вплоть до кончины Маннергейма, активно помогая ему в этой работе. Те люди, которые хорошо знали как маршала, так и его помощника, считали, что Паасонен не мог не повлиять на их содержание, особенно это касалось событий второй мировой войны. По словам генерала П. Талвела, в данном случае получалось так, что в мемуары «проникли антипатии и симпатии «писаря» Маннергейма Паасонена, которые внедрялись им в воспоминания маршала». [23] Talvela P. Sotilaan elämä. Muistelmat. Osa 1. Jyväskylä, 1976. S. 227. Однако вряд ли можно признать роль А. Паасонена в данном случае лишь как «писаря». Образованность этого человека, воспитывавшегося в семье профессора финно-угорской филологии, сочеталась с хорошей военной подготовкой, дипломатическими способностями и знанием нескольких языков.

Избрав карьеру военного, А. Паасонен закончил французскую военную академию, одним из преподавателей которой был Ш. Де Голль. Затем он стал финским военным дипломатом. Но наиболее ярко способности Паасонена раскрылись в начале войны, когда он был назначен на должность начальника разведки ставки главнокомандующего. Эта должность позволила ему сблизится с маршалом, который заметил способности своего помощника. [24] Mannerheim G. Muistelmat. Osa II. S. 116.

При непосредственном участии Паасонена в 1944 г. из Финляндии вывезли за границу весьма важные документы генштаба и разведки. Многие из этих материалов, как можно предположить, относились к событиям, связанным со вступлением Финляндии в войну. Эта операция получила кодовое название «Стелла Поларис». [25] Lewiny H. Operatio Stella Palaris — salaista salaisin // Tuntematon sota. Hels.; Porvoo, 1991. S. 89–92. Печально, что указанные документы, попавшие в Швецию, оказались, как потом сообщалось, уничтоженными. Поскольку Паасонен заботился о сохранении секретов своего руководства, то, естественно, что он также прилежно исполнял свой долг, когда оказывал Маннергейму помощь в его мемуарной работе. Запутанный и противоречивый характер созданного произведения затем признавал даже и сам Паасонен. Он откровенно указал на эту особенность воспоминаний маршала уже в своих собственных мемуарах, вышедших спустя более чем двадцать лет после этого. [26] Paasonen A. Marsalkan tiedustelupäällikkönä ja hallituksen asia-mihenä. Hels., 1974. S. 44.