В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

Наркомат иностранных дел принимал действия, направленные на то, чтобы каким-то образом повлиять на финскую политику. В августе Зотов имел продолжительную беседу с премьер-министром Р. Рюти, в ходе которой был поставлен вопрос о складывавшейся ненормальной обстановке в связи с гонениями на дружественную СССР общественную организацию. [472] UM. 12 L/26. Обзор Министерства иностранных дел, № 74, 8. 8. 1940. Неоднократно по данной проблеме вел переговоры в Москве с Паасикиви и Молотов.

Еще в конце июля финский посланник записал в своем дневнике слова В. М. Молотова, в которых он подчеркнул, что «в Финляндии основано общество, занимающееся деятельностью, направленной на укрепление дружбы между Советским Союзом и Финляндией». При этом он выразил недоумение относительно негативной реакции финских «членов правительства… которые выступили против… установления дружественных и добрососедских отношений между СССР и Финляндией». [473] Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 65. Репрессивные действия финских властей могли рассматриваться в Москве лишь как очевидный вызов советскому руководству, а в советской печати еще сильнее стала звучать критика Финляндии. Наблюдая это, Паасикиви вынужден был заметить, что он «крайне опечален данными событиями». [474] Ibid. S. 72.

В такой ситуации 1 августа 1940 г. Молотов на сессии Верховного Совета СССР сделал доклад о внешней политике. [475] Известия. 1940. 2 авг. Затем, чуть позднее, касаясь сказанного в нем, он особо обратил внимание зарубежных дипломатов прежде всего на оценку отношений между Советским Союзом и Финляндией, содержавшуюся в его докладе, подчеркнув, что «хорошее развитие советско-финляндских отношений зависит прежде всего от самой Финляндии». [476] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. М., 1995. С. 525. Однако положения, которые были изложены наркомом иностранных дел относительно Финляндии, расценили в ее представительстве в Москве, как проявление «советской угрозы». [477] Paasikivi J. К. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 75. Все попытки Паасикиви, направленные на то, чтобы убедить СССР в том, что народ и правительство Финляндии «стремятся к хорошим отношениям с Советским Союзом», явно уже не вызывали доверия руководства СССР. [478] UM. 12 L / 26. Обзор Министерства иностранных дел, № 74, 8.8.1940.

Более того, успокоительные слова, которые произносил Паасикиви в Москве относительно политики Финляндии, не совсем соответствовали тогда и тональности публикаций финской прессы. Что же касалось конкретно Общества мира и дружбы с СССР, то его деятельность теперь постоянно квалифицировали как работу агентов Советского Союза, тесно связанных с его дипломатическим представительством в Хельсинки. [479] Viitala H. M. Rauhanoppositio. S. 34–38. Контакты же полпредства в Хельсинки с членами Общества рассматривались как вмешательство советской стороны во внутренние дела Финляндии. [480] UM. 12 L / 26. Обзор Министерства иностранных дел, № 74, 8.8.1940. Зотов информировал наркомат иностранных дел, что финское правительство пытается «обвинить полпредство во вмешательстве во внутренние дела страны», ссылаясь на факты общения с представителями Общества мира и дружбы. [481] АВПРФ. Ф. 0135. Оп. 23. П. 147. Д. 1. Л. 44.

В результате обстановка, складывающаяся в Финляндии, не благоприятствовала тому, чтобы хоть как-то изменить к лучшему отношения с СССР. Попытка же советской стороны скорректировать финский внешнеполитический курс с помощью дипломатических переговоров оказалась вообще малоэффективной.

Следует учитывать, что наряду с формами дипломатического давления советское руководство также стремилось усилить свои позиции в Финляндии путем специального рассмотрения с нею отдельных острых вопросов военно-политического характера. В центре внимания СССР в это время стало обстоятельное обсуждение с финскими представителями проблемы, складывающейся вокруг Аландских островов, а также согласование уточняющих условий нахождения советских войск на военно-морской базе в Ханко.

Так, летом 1940 г. СССР официально обратил внимание на развертывавшееся строительство Финляндией на Аландских островах военных укреплений, хотя их территория была с 1921 г. объявлена демилитаризированной зоной. Молотов категорично заявил финляндскому посланнику: «Позиция Советского Союза сводится к тому, чтобы Аландские острова не вооружались. Если же Финляндия желает их вооружать, то мы хотим участвовать в этом вооружении». [482] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. С. 380.

Учитывая то, что Аландские острова являлись стратегически важным районом Балтийского моря, эта проблема приобрела весьма острый характер. Паасикиви в то время счел необходимым сообщить в Хельсинки, что, по его мнению, в сложившейся обстановке «едва ли возможно иное развитие событий, чем решение вопроса о прекращении военного строительства, чтобы таким образом избежать конфликта» с Советским Союзом. [483] Paasikivi J. K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. Osa II. S. 94. Финский посланник, почувствовавший жесткость постановки СССР вопроса об Аланских островах, увязывал это в первую очередь с впечатлявшими победами Германии в Европе, которые, естественно, «усилили ее положение и на Балтике». [484] Ibid. В Москве же это, отмечал он, «вызвало озабоченность, и, исходя из оценки военных мотивов, там начали обдумывать новые меры безопасности». [485] Ibid. S. 178–179.

В подобной ситуации Хельсинки решили согласиться с советским руководством и в Москву было сообщено о прекращении военного строительства на островах. Однако решение финского правительства вызвало в СССР новое предложение. Теперь уже вопрос ставился о создании здесь советского консульства. [486] Документы внешней политики. Т. XXIII. Кн. 1. С. 407. Таким образом, Советский Союз пытался усилить свое дипломатическое присутствие в этом регионе, ограничивая тем самым возможные внешнеполитические маневры Финляндии.

Переговоры, касавшиеся проблемы Аландских островов, начали затягиваться. Причем они стали приковывать внимание как Швеции, так и Германии. Шведские представители в Берлине проявляли по этому вопросу особое беспокойство и прямо указывали немецким дипломатам, что Финляндии чуть ли не предъявлен «советский ультиматум». [487] Documents on German foreign policy 1918–1945. Ser. D. Vol. X. P. 289. В начале августа шведский посланник имел продолжительную беседу в Министерстве иностранных дел Германии, в ходе которой (это было зафиксировано в немецких документах) высказал беспокойство в связи с проводившейся СССР политикой по отношению к Финляндии. Он заявил, что «Россия всегда находит проблемы относительно Финляндии и создает новые, которые уже считаются улаженными». Шведский дипломат сделал вывод о «советской угрозе», реально надвигающейся на Финляндию, а также пытался выяснить позицию Германии «относительно мер, которые она будет предпринимать в случае нового русско-финляндского конфликта». [488] Ibid. P. 404.