Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Проводя 1 июля 1983 года совещание в узком кругу советников (присутствовали М.С.Горбачев, Г.В.Романов, К.У. Черненко, В.И.Долгих, Н.И.Рыжков), Андропов напирал на необходимость усиления контроля по всем линиям, укре­пления трудовой дисциплины, повышения спроса с каждого функционера. Закрывая совещание, сказал лишь одну фразу:

— Людей, шатающихся без дела, все еще много…

Как и следовало ожидать, ставка на укрепление дисци­плины и наведение порядка в обществе могла дать и дала лишь временные, частичные результаты. Стагнация системы продолжалась и углублялась.

Будучи глубоко больным, Андропов пытался, редко появ­ляясь на заседаниях Политбюро и тем более в республиках и областях, руководить с помощью записок из кремлевской больницы. Например, 4 августа 1983 года Политбюро обсу­дило записку Андропова в связи с размещением американ­ских ракет в Европе. Конечно, в записке ничего не говори­лось, что именно размещение советских мобильных ракет СС-20 на Западе спровоцировало ответные шаги США и НАТО. Андропов, по сути, предлагал привести в движение все рычаги возможного влияния на правительства и парла­менты стран НАТО, чтобы создать максимальные завалы на пути размещения американских ракет в Европе.

Партийное руководство, в очередной раз разорив страну на десятки миллиардов рублей, пытаясь получить односто­ронние стратегические преимущества путем создания ракет средней дальности, в конце концов согласится их вывезти и уничтожить.. Бессмысленная затея стоила фантастических средств. И опять это будет подано как победа „ленинской внешней политики".

Уже не поднимаясь с постели, Андропов продолжал под­писывать записки, которые готовил его аппарат. В октябре 1983 года Политбюро обсудило очередную из них. Чернен­ко, Алиев, Горбачев, Гришин, Громыко, Романов, Демичев, Кузнецов, другие члены расценили ее как „программную". А в ней вновь, как Лениным когда-то, ставится вопрос о борьбе с „ведомственностью и бюрократизмом". Андропов советует подумать над „коренным улучшением организации управле­ния" страной. Это должно стоять на первом плане в работе Центрального Комитета партии. Разработать все эти вопросы могла бы комиссия, которую следует возглавить М.С.Горба­чеву.

Наивные люди все еще верили в возможность вылечить государство и общество от бюрократизма с помощью ад­министративных бюрократических мер. Бесплодность этого пути становилась все более очевидной все большему числу людей. Идеологические заклинания и привлечение все но­вых и новых ленинских цитат уже не помогали.

Рентгеновский аппарат истории все рельефнее высвечи­вал начало тотального кризиса ленинского общества.

Очередной „верный ленинец" Константин Устинович Черненко, ставший после смерти Андропова 13 февраля 1984 года Генеральным секретарем, промелькнул на полити­ческом небосклоне почти незаметно. Прилежный партийный чиновник стал во главе партии и государства. Люди еще надеялись, что парад геронтократов наконец прекратился. Но к очередному заседанию Политбюро, где следовало из­брать Генерального секретаря, роли были уже распределе­ны. По кремлевским неписаным правилам было важно, кто выступит первым, кто предложит кандидатуру нового генсе­ка первым. Ведь после этого выдвигать другую кандидату­ру — это грозить расколом. Открыв заседание 10 февраля 1984 года, Черненко с председательского места демонстра­тивно перешел за общий длинный стол заседаний на свое обычное место.

„Черненко: Какие будут предложения? Прошу товари­щей высказаться. — И тут же посмотрел в сторону Тихо­нова.

Тихонов: Товарищи, мы все переживаем горестные мину­ты. Ушел из жизни выдающийся деятель нашей партии и государства — Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председа­тель Президиума Верховного Совета Юрий Владимирович Андропов… Но наша партия располагает большим количе­ством хорошо подготовленных кадров. Я считаю, что в По­литбюро ЦК у нас также имеются достойные товарищи. Поэтому я вношу предложение рекомендовать очередному пленуму ЦК КПСС избрать Генеральным секретарем ЦК т. Черненко Константина Устиновича…"

Самое главное было сделано. Теперь можно было толь­ко поддерживать. Любой, кто предложил бы другую канди­датуру, навесил бы на себя ярлык „раскольника", посягнув­шего на единство рядов руководства. Механика проста: подобное заседание открывает председатель комиссии по по­хоронам. Ему важно знать, кому дать слово первому. Ленин­ская традиция единства далее все оформляет почти автома­тически.

После Тихонова, весьма близкого к Черненко человека, выступили Громыко, Устинов, Гришин. Взял слово и Горба­чев.

„…Обстановка требует того, чтобы наша партия и преж­де всего руководящие органы — Политбюро, Секретариат были сплочены как никогда. И можно безошибочно сказать, что все мы, члены Политбюро, кандидаты в члены Политбю­ро и секретари ЦК, едины в том, что сохраним принцип преемственности, о котором здесь говорили товарищи, если примем предложение рекомендовать Константина Устиновича на должность Генерального секретаря ЦК КПСС.. Едино­душие, с которым мы сегодня говорили о кандидатуре Гене­рального секретаря, называя все однозначно кандидатуру Константина Устиновича, свидетельствует о том, что у нас в Политбюро действительно существует в этом отношении полное единство".

Горбачев сыграл роль, которая была уготована ему, как и другим, сложившимся партийным ритуалом. Выступившие следом Романов, Алиев. Соломенцев, Воротников, Кузнецов, Демичев, Пономарев, Долгих, Зимянин, Лигачев, Чебриков лишь искали слова, чтобы, не слишком повторяясь, выразить высказанную Н.А.Тихоновым мысль.

Если Андропов еще что-то пытался изменить в роковом ходе вещей, то Черненко, будучи самой обычной аппаратной посредственностью, был не в состоянии выдвинуть хоть ка­кую-то новую идею. Фонд бумаг № 83 с его 428-ю делами свидетельствует об умопомрачительной карьере прилежного партийного чиновника.

Работая начальником секретариата Президиума Верхов­ного Совета, заведующим общим отделом ЦК КПСС, Чер­ненко имел постоянный доступ к самым высоким лицам пар­тии и государства. Став фаворитом Брежнева, немолодой и больной чиновник, основным достоинством которого было усердие, Черненко неожиданно для многих совершил в кон­це жизни головокружительную карьеру. С 1977 года — кан­дидат в члены Политбюро, а 13 февраля 1984-го — уже Генеральный секретарь, трижды Герой Социалистического Труда, усыпан множеством орденов и титулов и даже лауре­ат Ленинской премии

Чиновник партии стал главой государства и КПСС. То был апогей разложения ленинской системы.

Каждый член Политбюро обязан был быть „теорети­ком". Политическое издательство систематически наводняло книжные магазины пухлыми фолиантами трудов, которые, конечно, не сочиняли сами .ленинцы", а писали их помощни­ки и референты. Никто эти книги не покупал, и их центра­лизованно рассылали по библиотекам. Не обошелся без сво­его „кирпича" и Черненко. В отличие от других соратников половину своих „сочинений" он посвятил ленинской темати­ке. Когда он был заведующим общим отделом ЦК, его под­чиненные подготовили ему несколько вариантов книги „Не­которые вопросы ленинского наследия в работе партийного и государственного аппарата". Но ничего, кроме тривиаль­ной и бессмысленной идеи о „возрастании роли партии в современных условиях", его сочинители придумать не смог­ли.