Владимир Соловьев - Путин. Путеводитель для неравнодушных

Евгений Киселев приписывает это профессиональным навыкам Владимира Владимировича, развитым у него во время службы в разведке, но я не считаю это предположение близким к истине. Огромное число людей, прошедших схожую подготовку, не вызывают и тени такого рода эмоций, в том числе и сам многоуважаемый господин Киселев. А уж такие высокие чины разведки, как Гордиевский или Калугин, и вовсе раздражают с первого взгляда. Так что дело тут совсем в другом. Причина обаяния Президента, по-видимому, кроется в колоссальном магнетизме его должности, помноженном на выдающиеся личностные характеристики самого Путина. Он нравится — это его неотъемлемая особенность. В принципе, понравиться людям не так уж и сложно, на эту тему написано немало книг, но вот как понравиться одновременно и выступая по телевизору, и при личной беседе? То есть не одному конкретному человеку, а всему народу, причем голосовавшему не только за тебя, что само по себе уже преобразует относительно легкую задачу в почти невыполнимую.

В личной беседе Путин приятно удивляет.

Так уж получилось, что по роду своей профессиональной деятельности я беседовал не только с Путиным, но и с рядом других действующих президентов, далеко не последних по уровню влияния на ход мировых событий, в частности с Бушем-младшим и с его отцом за десятилетие до этого. Могу заметить, что каждый из них отнюдь не был слабаком и личный магнетизм, несомненно, присутствовал, но ни у кого не было подобной включенности в собеседника, которую замечаешь у Путина. Общаясь с Бушем, я чувствовал только то, что он хорошо подготовился к нашей встрече. Причем подготовили его явно те самые помощники, которые за день до аудиенции часов шесть мучили меня надоедливыми расспросами. Благодаря их усилиям Буш пришел на встречу во всеоружии, но мне было совершенно ясно, что как личность я для него не важен. Он меня «не видел». Ему была поставлена четкая задача — произвести нужное и, желательно, благоприятное впечатление, для чего в ход шли наработанные приемы: вопросы о детях и сувениры для них, похлопывания по плечу и состраивания дружелюбных гримас. Тем не менее, было очевидно, что все это наносное — шаг в сторону, и наступит неловкая пауза.

Путин совсем другой, более, пожалуй, искренний, дружелюбный и открытый к людям. Хотя нельзя утверждать, что абсолютно каждый собеседник доставляет ему радость. Например, после нашей беседы в июне 2007 года у меня почему-то сложилось впечатление, что ко мне Владимир Владимирович относится более чем сдержанно. Просто Президент не теряет времени даром, и если уж встреча состоялась и время так или иначе будет потрачено, то лучше использовать его с толком — для получения информации, ее верификации или формирования мнения путем ее передачи. У Путина вообще не существует намеков, никогда не знаешь, как он к тебе относится. У меня не раз возникало ощущение, что я сильно не нравлюсь Путину и как минимум вызываю у него чувство отторжения, однако после встречи мне говорили, что он очень доволен, ему было интересно, он возвращался к этой беседе и даже хвалил. Обычно я довольно легко могу угадать реакцию людей, но в случае с Путиным это не удается — он слишком хорошо скрывает свои эмоции. При этом его ни в коем случае нельзя назвать неэмоциональным. Он эмоционален, подчас настолько, что даже проговаривается, — например, о своем отношении к прессе. Как-то раз я сказал ему, мол, напечатали статью, — а он отмахнулся: «Да кто ее читает, вашу прессу? » Это убеждение Путина абсолютно искренно — какой смысл обращать внимание на газеты, если все равно их никто не читает? Именно поэтому газеты в России чувствуют себя гораздо вольготнее и свободнее, чем электронные средства информации.

Каждый раз возвращаюсь к вопросу: почему Путина так любит народ? Ведь Путин никогда не заявлял о своем плане, хотя действительно есть набор его «посланий к народу», никогда не ставил жесткую цель, не обещал, что каждый из россиян получит по новой квартире к такому - то году, не говорил о продовольственной программе. Нет! Россия — это абсолютная стихия, она всегда чем-то напоминает океан, где вдруг возникают отливы, приливы, может родиться эмоциональное цунами... Все что угодно. Система, в которой живет и существует Россия, гораздо сложнее и при этом менее структурирована, чем жизнь на Западе. Вот это во многом интуитивное начало прекрасно чувствует Путин.

Я часто привожу такой пример. Представьте себе борца: сначала он борется за захват, ищет момент, чувствует его, а потом какие - то неясные вибрации, основанные на анализе позиции партнера, движения его мышц, собственного усилия и собственных рук, в общем, миллион таких тонких вещей приводит к тому, что комбинация завершается броском. При этом ты можешь держать противника до последней минуты схватки и на предпоследней, даже последней секунде решить все одним правильным движением. И кажется, что ты и не делаешь ничего особенного, все определяет неясное ожидание, чувствование друг друга. Вот и Путин во всех своих решениях действует именно так. В России политики такого интуитивного типа — редкость. Путин как раз и является таким. Во многом он плоть от плоти народа и очень четко чувствует его настроение. Путину очень помогло, что в отличие от Ельцина и всех остальных он поздно — по возрасту — пришел в номенклатурную систему. Это дает Путину реальное знание жизни, понимание ее. Поэтому он чувствует и понимает людей гораздо лучше, чем многие другие, даже из его непосредственного окружения, — те, кто перебрался на чиновничьи и министерские кресла гораздо раньше Путина.

Встречи с Путиным добиваются и опасаются с одинаковой силой. И тому есть немало причин. Сам факт аудиенции уже свидетельствует о принадлежности к кругу избранных и о наличии немалого числа союзников в ближайшем окружении Президента. Без этих «шерпов» встретиться с Путиным практически невозможно, особенно если речь идет не о приемах в расширенном составе, а об аудиенциях тет-а-тет. Глава государства живет по очень плотному графику, и, даже несмотря на его прямое указание, для вас вдруг может просто не оказаться ни одной свободной минутки. Хотя, конечно, такие маневры не могут длиться вечно. Сегодня важность индивидуального общения исключительно высока, а постоянная близость к первому лицу определяет действительную расстановку сил в государстве. Звания и должности оказываются вторичными, как и избирательный процесс. Именно поэтому наиболее могущественные российские политики сейчас так мало известны широкой публике. Они никогда не проходили горнила избирательных кампаний в качестве кандидатов, хотя и стояли за многими из них. У них нет «номеров» в формальной государственной иерархии, более того, они за них даже не борются. Их нахождение в Кремле — это результат коллизий гораздо более сложных, чем банальная избирательная кампания. Кто-то познакомился с Путиным давным-давно и с годами сумел доказать свою рабочую эффективность, равно как и личную преданность. Кто-то достался ему в наследство от предыдущего правителя, но успел на практике подтвердить свое право находиться в новой команде. Имена этих людей до последнего времени были не особенно известны, и это неудивительно: показная личная скромность и стремление всячески избегать общественного внимания — это то, что всех их объединяет.

Читать дальше