Владимир Соловьев - Путин. Путеводитель для неравнодушных

Мне часто пишут сообщения на радио: «У нас всех учителей заставляют вступать в «Единую Россию». Так не вступай, — отвечаю. «Нет, страшно». А на радио не страшно писать? «Тоже страшно! Сделайте что-нибудь!» А сам-то можешь? «Нет!» Так зачем пишешь? «Не знаю!» Шизофрения. При этом, что бы ни произошло в стране, все равно процентов 60 проголосуют за партию власти. Почему? А жить-то как? Ведь все равно от тебя, маленького человечка, ничего не зависит, и с детства, со школы, тебе вдолбили, что если ты не поступил в Ленинградский государственный университет или в какой-то момент времени не отправился в командировку по линии КГБ в Германию, то ты никто.

Казалось бы, демократы старой волны должны обожать Путина. Просто обожать. Путин человек питерской школы, что для нас всегда ассоциировалось с проявлением интеллигентности, Путин по-западному образованный человек, Путин никогда не повысит голос, Путин ко всему относится с иронией, в том числе и к самому себе, Путин всегда внимательно выслушает вопрос, Путин никогда не передавливает. В нем четко проявляется «питерская культура». Вообще видно, что Путин много читает, притом достаточно много и специальной литературы. Обильное цитирование Путиным Ильфа и Петрова вообще делает его родным и близким многим представителям советской интеллигенции. Очень умело и ловко Путин предлагает и «от мертвого осла уши», и «ключ от квартиры, где деньги лежат», и прочее. И народ хорошо понимает, о чем идет речь. Путин гораздо лучше образован, чем многие руководители нашего государства до него (они, пожалуй, кроме учебников по истории партии, и не читали ничего). Вот что отличает очень многих представителей Санкт-Петербурга (начиная еще с Сергея Степашина) — очень хороший русский язык и очень хорошие манеры. При этом не надо путать: манеры — манерами, но если будет приказ и они выведут расстреливать, то непременно спросят — удобно ли стоять, и будут извиняться, что вот, к сожалению, босичком по мокрой землице, но приговор приведут в исполнение, рука не дрогнет... Иными словами, железную волю не надо путать с интеллигентным характером. Одно другому не мешает.

Формально — Путин вообще должен был бы полностью соответствовать представлению демократов старой волны о том, что хорошо. При этом все фразы о том, что Путин чекист и «посмотрите вы!», не выдерживают никакой критики, так как огромное количество демократов первой волны имели непосредственное отношение к чекистам. И не только потому, что сидели, как Валерия Ильинична Новодворская, но и потому, что служили, как Евгений Алексеевич Киселев. Поэтому все эти вопли «о, ужас, чекист!» в России выглядят, как крики «держи вора!», издаваемые самими ворами. Работа в органах вряд ли однозначно свидетельствует о том, кем является человек сегодня. Это была совсем другая жизнь. Многие из тех, кто сегодня считает себя демократами, в советское время были бойцами агитпропа и успешно промывали народу мозги, превознося прелести развитого социализма. Достаточно вспомнить, что тот же Егор Тимурович Гайдар был, ни много ни мало, заместителем главного редактора журнала «Коммунист» — главного агитационного листка коммунистической партии.

Демократы старой волны не любят Путина за несбывшиеся ожидания, за то разочарование, которое им принесло правление Ельцина. За то, что Россия не стала Америкой, за то, что они оказались выброшенными из жизни, и не только волею судеб, но и из-за изменившегося представления народа о том, что хорошо, а что плохо. Долгая череда ожиданий в конечном итоге заставила людей деятельных поставить вопрос: «А чего мы ждем? А кто сказал?» Знаете, такая бесконечная очередь — завтра завезут дефицит. А кто сказал, что его вообще завезут? И, кстати, что такое дефицит? И с чего вы решили, что он кому-то нужен? Народ вдруг осознал, что все то, что им рассказывают, и то, о чем им кричат «хорошо!», не является таковым. Демократы кричали о том, что хорошо — это свобода Чечни, но выяснилось, что ситуация складывается уж совсем не здорово. С какой такой радости свобода Чечни означает колоссальный разгул чеченских бандформирований, которые ведут себя здесь, как татаромонгольские завоеватели, приезжающие собирать дань? Демократы почему-то считали, что бандиты имеют на это право и мы должны молчать. Они почему-то считали ненужным рассказывать о геноциде русского народа, происходившем в Чечне во время первой войны. Они считали, что все это надо забыть. А помнить надо о том, что наше государство плохое, а Запад всегда хороший. Но людям стало непонятно, почему государство, разбомбившее Югославию, должно быть хорошим. Почему государство, начавшее вторую войну в Ираке, не имея на это никаких оснований, должно считаться правильным. Демократы пребывали в истерике: «Как? Вы что, не понимаете?! Но ведь...» — и считали, что единственное представление о правильной демократии — это модель демократии американской. Была бы их воля, они бы и здесь всех заставили говорить по-английски. Но Путин поразил их. Прежде всего тем, что он им крайне неудобен: его нельзя обвинить в том, в чем легко винить их, — в продажности. Самая большая проблема демократов в том, что они, будучи замазанными списками Ходорковского с указанием того, кому и сколько платили, не могут предъявить аналогичных претензий Путину. Попытки в чем-то обвинить Путина — например, убийство Политковской, Беслан, «Норд-Ост» — к нему не пристают. Когда люди начинают кричать, что в этом виноват Путин, то это звучит по меньшей мере глупо. К этим людям испытываешь чувство раздражения, понимаешь, что это уже совсем за уши притянуто. Поэтому, когда «Солдатские матери» начинают кричать, что Путин виноват в дедовщине, думаешь: может, все-таки в этом виноваты родители тех людей, которые строят дедовщину, а ведь это тоже наши с вами граждане.

При этом еще, конечно, правозащитников всевозможного толка дико раздражает, когда Путин спокойно говорит: «Ребята, я все понимаю, но деньги - то вы откуда берете? Деньги чьи? » И опять все разговоры о чистоте помыслов моментально куда-то деваются. Всем становится бесконечно грустно. И спорить тяжело — действительно, деньги, надо же, неловко как-то получилось. И конечно, для большинства правозащитников это была гигантская проблема. Потому что деньги действительно были взяты из западных фондов, и действительно на эти деньги содержатся государственные структуры. Для людей, которые понимают правила работы, нет ничего страшного. Но для воспитанных, скажем так, в системе координат КГБ это однозначно неприятно. И в этом одна из проблем Путина — он зачастую не переключает свое сознание. Яркий пример — однажды мы с ним говорили о Западе и возможности оказать влияние. Вообще Путин очень любит рассказывать о Западе, обсуждать Запад, для него международная политика важна, интересна, он от этого получает удовольствие. Я говорю: «Ну, как — это же очевидно: подкуп, шантаж, убийства». Такая классика разведшколы. Путин на меня посмотрел с пониманием и сказал: «Хотелось бы, но, боюсь, нельзя». Вот это желание взять простые ответы из своего прошлого, конечно, присутствует, но Путин его подавляет. Он ни в коем случае не дает ему развиваться. Поэтому, когда звучит фраза, что Путин заказал убийство Литвиненко, это, конечно, феноменальная глупость.