Владимир Соловьев - Путин. Путеводитель для неравнодушных

Путин очень приятно удивляет тем, что тяготеет к каким-то простым человеческим вещам. И на эти простые человеческие вещи его можно поймать, притянуть его внимание.

Когда я защищал Максима Коршунова, то встречался с его бабушкой в гостинице Питерского университета и передавал ей много информации. Сам не знаю, зачем я тогда выслушал эту странную, неприятную женщину в парике, которая приехала из Санкт-Петербурга, хотя для нее он, конечно, навсегда остался Ленинградом. И я никогда не думал, что общение с этой маленькой старушкой, закончившей когда-то юридический факультет Ленинградского университета, заставит меня ругаться с сильными мира сего и реально осознать, как работает российская политика. Вообще неприятно, когда вас просят со слезами на глазах. Неприятно потому, что вы всегда спешите, у вас всегда есть дела, жизнь, планы — пойти в спортзал, позвонить девчонкам, что-то хорошее сделать со своей жизнью и с собой. А тут стоит этот маленький пожилой человек, и ты понимаешь, что не будет сегодня ничего, ни ресторана, ни друзей, но она ехала издалека и ты должен ее выслушать. Она рассказала мне, что ее внук похищен из Китая ФСБ и до сих пор находится в следственном изоляторе в Нижнем Новгороде. Это звучало бредом — как, наши могущественные чекисты, сыны отечества, лучшие из лучших, зачем им похищать кого-то в каком-то Китае. Какого-то мальчика, у которого такая бабушка, и очевидно, что у нее вообще нет денег, чтобы нанять нормального адвоката. И она, пожилой юрисконсульт восьмидесяти двух лет, защищает своего внука, который четвертый год находится в СИЗО.

Я читал документы и не верил своим глазам. Оказывается, что в далеком 2000 году группа очень влиятельных людей из Санкт-Петербурга, оказавшихся в ближайшем окружении Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, взяла чистый листок бумаги, ручку и стала выписывать объекты, которые находились в руках если не откровенно вражеских, то уж точно недружественных кланов. Таких объектов оказалось очень много, и очень разных. Они находились в самых разных отраслях, как говорили раньше, социалистической индустрии. Конечно, они были расхищены злобными олигархами. А бороться с олигархами стало очень модно. И необходимо перехватить инициативу, забрать активы, а как их забирать? Ну, метод известен, слава богу, для этого есть свои люди, делегированные во все возможные органы власти. А если эти, поверившие случайно в торжество закона, вдруг дернутся — есть суды. А судьи тоже люди, с ними всегда можно поработать. И вот одним из этих объектов оказывается аэропорт Домодедово. Мне глубоко безразличен аэропорт Домодедово и компания «Ист Лайн», мне небезразлична была судьба этого мальчика, Максима Коршунова, который в свои 26 лет оказался в Китае переводчиком, ничего не знающим о существовании гигантской могущественной империи и о борьбе кланов.

Был организован четкий перехват, структурам ФСБ дана команда, подключены таможенники, пограничники, самолет с грузом, который летит из Китая, тормозится, его сажают в Нижнем Новгороде, выемка, арест. Где товар, где груз? Все исчезает. Все реализовано за копейки. Кто получил деньги? Неизвестно, но точно не государство. Но ведь главная задача другая, главная задача — перехватить объект. И вот для того, чтобы перехватить объект, создается мощная антиправительственная группа... Все, как в 1937 году. Но не хватает иностранного контрагента. Им назначается мальчик, который в этот момент находится в Китае.

Ночь, стук в дверь, маленькая китайская квартирка, Максим Коршунов, его жена, ребенок, которому чуть меньше года. Дверь открывается, врываются сотрудники китайских спецслужб, набрасывают парню мешок на голову и бросают его в нижнем белье в китайскую тюрьму, где он проводит семь дней. Его не пытают, нет. Просто он почти голый, там нечего есть — такие условия, что же вы хотите — Китай. Ему не говорят, что от него нужно. А потом приезжают какие-то люди, ему выдают валенки, тулуп, и он отправляется в город-герой Москву, пересекая государственную границу без документов, без выдачи, без всего...

Я не поверил своим глазам: это вранье, этого не может быть, мне рассказывают сказки! Наши доблестные чекисты не такие! И вот я лечу в Нижний Новгород на суд над человеком, которого обвиняют в том, что он соучастник контрабанды. Правда, не установлен сам факт контрабанды, потому что товара нет, его успели расхитить до того. Неясно, кто потерял, кто нашел, кто обрел, но ясно, кому выгодно. Захожу в зал Автозаводского районного суда. И в зале сидят чекисты. Юристы и чекисты, чекисты и юристы. Они такие все гладкие, такие правильные и смотрят на меня со значением. Открывается дверь, заходит конвой, идут люди, а на дворе уже 2006 год! Уже 70 лет нашей исторической памяти! На дворе 2006 год, идет конвой, и мальчик, которому 30 с небольшим лет, у которого лицо старика и белесые, мертвые глаза, и кашель каторжанина. И руки у него скованы на всякий случай, чтобы он не убежал. Его даже никто не осудил. Просто для того, чтобы он никуда не делся и чтобы он говорил то, что надо, его в 6 утра разбудили и привезли в суд. В 2 часа ночи его отвезут обратно в камеру. И так будет изо дня в день. А помыться там, в СИЗО, можно один раз в неделю, и если в этот день будет судебное заседание, то тебе не повезло, эту неделю ты не моешься. И есть во время заседания тебе нельзя. А судья потом пойдет домой, будет пить чай и рассказывать своим детям, как хорошо было.

Я наорал там на конвоиров, сказал: «Что вы делаете, зачем кандалы?» Они говорят: «Владимир Рудольфович, стыдно, но нам приказывают, мы не можем». Я наорал на судей, зашел к ним в комнату, они опускали глаза, они все-все знали и понимали, и только я не понимал, насколько все серьезно. А потом раздался звонок, позвонил мой близкий друг, известный, серьезный политический деятель, и сказал: «Володя, чтоб ты знал, подготовлена аналитическая записка, что ты получил от этой женщины пять миллионов долларов за то, чтобы вытащить ее внука из тюрьмы». Этой женщине я давал деньги, чтобы она могла доехать до своего внука, поэтому сама идея, что она мне заплатила пять миллионов долларов, мне очень понравилась, и мне сказали: «У тебя сейчас будет встреча среди других правозащитников с Президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным, ты веди себя прилично, не надо поднимать эту тему, потому что ему сказали, что ты взял».

Кремль. Сидят такие умные люди, правозащитники. Профессиональный правозащитник — это отдельная тема. Всегда интересно, кого он защищает. Мне кажется, если дать правозащитнику автомат, то сразу станет меньше тех, кого надо защищать. И вот сидят они и все что-то свое говорят, наезжают, но так аккуратненько, чтобы не обидеть. И Владимир Владимирович со значением смотрит, внимательно слушает, вникает. Он вообще замечательно слушает, правда, никогда не знаешь, что именно он слышит. В этом проблема: ты смотришь на него внимательно, и он на тебя, и я-то знаю, о чем я думаю, а о чем он думает, я не знаю. И у меня, к сожалению, нет возможности потом позвонить и выяснить. Доходит до меня очередь, и тут я встаю и говорю: «Владимир Владимирович, мне бабушка дала пять миллионов долларов, должен отрабатывать».