Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Этими причинами объясняется рост популярности антиевропейских партий от Франции и Англии до Дании, Италии, Испании и Португалии. Постсоветские страны, вступающие в Европейский Союз, также видят «письмена на стене». Бывший заместитель министра иностранных дел Польши Витольд Ващиковский заявил журналисту: «Мы постараемся держаться подальше от еврозоны как можно дольше». В Венгрии Золтан Ковач, пресс-секретарь по вопросам внешней политики премьер-министра Виктора Орбана, заявил, что отсутствие фиксированного срока «открывает Венгрии множество преимуществ, чтобы не принимать евро, таких как сохранение контроля над нашей налоговой и фискальной политикой».

В отсутствие полноценного Европарламента в Брюсселе проведение финансовой политики отдано на откуп ЕЦБ и Европейскому совету. Ограничение этих административных органов денежно-кредитной сферой и управление ими в интересах коммерческих банков и держателей облигаций превращает то, что раньше было смешанной государственно-частной экономикой, в перечень требований собственности и доходов со стороны кредиторов. Государства — должники лишены возможности защищать свои интересы, интересы трудящихся или будущее своей экономики.

Эта контрреволюция рантье не является плодом разумной экономической логики. Даже неолиберальные экономисты уверяют, что они остаются в классической оппозиции к погоне за рентой и мало кто из них одобрил бы хроническую жёсткую экономию и долговую кабалу. В конце 1920-х годов было признано, что долги, нарушающие социальный баланс из-за превышения разумной платёжеспособности, должны быть аннулированы. А политические теоретики определяют право наций контролировать свои собственные деньги и финансовые системы, противостоять долговым рычагам и налоговым доходам рантье — сохранять или возвращать в общественное достояние базовую инфраструктуру, землю, природные ресурсы и другие объекты. Именно это делает государство суверенным. Но власти находятся в земной политической сфере. Финансовые лоббисты контролируют законотворчество, доминируя в избирательных кампаниях, средствах массовой информации и судах, в то время как финансовые центры используют долговые рычаги, подкреплённые угрозой жёстких валютных санкций со стороны МВФ и ЕЦБ.

Ни одна страна не должна подвергаться хронической безработице и депрессии, чтобы платить банкам и держателям облигаций. Поэтому защита от этого захвата рантье должна начинаться с подтверждения права государств ставить свой рост выше требований кредиторов присваивать их собственность и ввергать их в жёсткую экономию. Любое государство имеет суверенное право выпускать свои собственные деньги, взимать налоги и вводить свои законы, включая отношения между кредиторами и должниками, регулирующие условия банкротства и списания долгов. Такой суверенитет необходим для защиты от финансиализированной глобализации за последние пятьдесят лет.

Однако партии, раньше называвшиеся социал-демократическими, стали поддерживать глобализм даже тогда, когда он превратился в неолиберальный. Таким образом, они отвергли свою собственную прежнюю классическую программу освобождения промышленного капитализма и рынков от наследия феодализма. В результате оказалось, что эти партии поддерживают неофеодализм.

Куда нам двигаться дальше?

Идеализм интернационалистов, возникший как пацифистская реакция на Вторую мировую войну, остался незамеченным в значительной степени потому, что левые политики отказались сосредоточиться на экономической политике. Условия глобализма и европейской интеграции предполагают подчинение неолиберальной программе. Финансы всегда были космополитичными, но не безвредными. Они заменили боевые действия борьбой рантье против общества, так как финансовый сектор навязывает жёсткую экономию и долговую зависимость, ведущую к приватизации.

Еврозона показала себя как ложный шаг к единству, угрожая развести своих членов в разные стороны. Неспособность левых сил справиться с этой динамикой достигла апогея в случае с Грецией, как утверждает Кувелакис: «Левые силы переполнены множеством людей с добрыми намерениями, но они совершенно беспомощны в реальной политике. Это также говорит о том, какое умственное опустошение вызвала почти религиозная вера в европеизм — стремление к вступлению в Европейский союз. Это означало, что до самого конца эти люди верили, что они могут получить что-то от Тройки, думали, что с „партнерами“ они найдут какой-то компромисс, что они разделяют некоторые основные ценности, такие как уважение к демократическому наказу избирателей или возможность рациональной дискуссии, Основанной на экономических аргументах».

В основе европейской проблемы лежит подчинение континента американским неолиберальным стратегам, использующим долговые рычаги для создания общества неорантье. Как недавно писал один обозреватель: «Капитуляция Европы перед Соединёнными Штатами произошла около семидесяти лет назад. Конечно, её приветствовали как освобождение, но оно превратилось в длительное господство. Это было буквально подтверждено сдачей Греции 12 июля 2015 года. И эта сдача была навязана всё более гегемонистской идеологией антинационализма, особенно сильной в левой среде, которая считает „национализм“ источником всего зла, а Европейский Союз — источником всяческого добра, поскольку он разрушает суверенитет наций. И эта идеология настолько доминирует на левом фланге, что лишь немногие левые осмеливаются бросить ей вызов...»

В результате только «правые» партии осмеливаются защищать национальный суверенитет, или, скорее, любой, кто защищает национальный суверенитет, будет заклеймён как «правый». Слишком легко забывается, что без национального суверенитета не может быть ни демократии, ни выбора народа.... Большая часть европейских левых всё больше увязает в противоречии между своей антинационалистической «европейской мечтой» и разрушением демократии финансовой бюрократией ЕС. Греческая драма — это первый акт долгого и запутанного европейского конфликта.

Неолиберальная стратегия пытается замаскироваться под универсализм, препятствуя при этом любой альтернативной экономической теории или идеологии. Конец истории — это новые «Тёмные века» огораживаний и приватизации, которые похоронят стремление Просвещения освободить экономику от привилегий рантье, вновь окрестивших их «созданием богатства».

Альтернатива, несомненно, существует. Отправной точкой должно стать осознание того, что экономическая война ведётся уже много веков. В этой войне финансовые власти и другие рантье сражаются всё более ожесточённо и часто тайно именно потому, что понимают, что нет никакого морального оправдания их доходам и богатствам, получаемым извлекающими средствами вместо того, чтобы быть заработанными продуктивно.