Джейкоб Аппель - Кого спасают первым? Медицинские и этические дилеммы: как решить их по совести и по закону

Приговоренные к смерти заключенные редко предлагают пожертвовать органы, но еще реже они просят включить их в лист ожидания на трансплантацию. Самым громким, пожалуй, был случай Горацио Альберто Рейес-Камарены, убийцы из Орегона, приговоренного к казни, который в 2003 году пытался получить трансплантат почки.

В системе распределения органов все заинтересованные стороны пришли к согласию, что социальная значимость не должна играть роли в распределении трансплантатов. Такие факторы, как материальное положение, статус, профессия и ценность для общества не должны иметь никакого значения при определении того, кто получит спасительное сердце или печень. Примечательно, что в случае с серьезными медицинскими вмешательствами так было не всегда. В 1962 году Медицинское общество округа Кинг в Сиэтле основало так называемый «Божий комитет», который учитывал ценность пациента для общества, решая, кто получит труднодоступный диализ. Профиль обсуждений комитета, появившийся в «Лайф», привел к волне общественного возмущения, которая в итоге сказалась на государственном финансировании диализа.

Хотя ценность для общества сегодня не считается весомым фактором при распределении органов, люди продолжают спорить, должна ли «моральная ответственность» человека за свою болезнь играть роль в процессе отбора реципиентов. Эти споры в основном касаются алкоголиков и наркоманов, желающих получить донорскую печень. В настоящее время моральная ответственность не считается фактором, влияющим на распределение органов. Алкоголику могут отказать в пересадке из-за его активного алкоголизма или высокой вероятности рецидива, но не из-за того, что он сам виноват в болезни печени. Склонные к суициду пациенты с высоким риском повторных попыток покончить с собой вызывают аналогичные сомнения.

В случае с приговоренными к смертной казни, многие считают, что отказ в пересадке органов заключенным вроде Дженет не имеет никакого отношения к совершенным им преступлениям – только к наказанию, которое сократит ожидаемый срок службы органа. Однако во многих юрисдикциях заключенные, приговоренные к казни, ждут исполнения приговора дольше, чем обычно служат пересаженные органы, даже при условии первоклассной медицинской помощи. Случай с Рейес-Камарена является примером такой иронии судьбы. Ожидаемый срок службы почки, взятой от мертвого донора, составляет примерно тринадцать лет. Рейес-Камарена, приговоренный к смерти в 1997 году и получивший отказ в трансплантации в 2003 году, более пятнадцати лет спустя продолжает находиться в камере смертников в Орегоне.

Ширли – пятимесячная девочка с тяжелым врожденным пороком сердца. Если в течение нескольких недель ей не сделают пересадку сердца, она, скорее всего, умрет. Вероятность того, что за это время появится свободное сердце, очень мала – в лучшем случае 20 процентов.

Кардиолог доктор Велби высказывает Джорджу и Гертруде, родителям малышки, революционную идею. «Можно попробовать пересадить ей сердце детеныша шимпанзе, – говорит он. – Такого раньше не делали, но я думаю, что попытаться стоит. Это лучше, чем надеяться на 20-процентный шанс появления донорского сердца и параллельно наблюдать, как умирает ваша дочь. Если у нас все получится, наука сделает огромный шаг вперед». Ради трансплантации придется подвергнуть живую обезьяну эвтаназии.

Этично ли при таких обстоятельствах пересаживать Ширли сердце шимпанзе?

История ксенотрансплантации (пересадка органов от одного биологического вида другому) полна обманутых надежд. В 1963–1964 годах, до того, как диализ и пересадка органов стали широкодоступными, хирург Кит Реемтсма пересадил почки шимпанзе тринадцати пациентам. Один реципиент прожил после трансплантации девять месяцев, дольше всех остальных. В 1964 году, за три года до того, как Кристиан Барнард провел первую пересадку сердца от человека к человеку, Джеймс Харди пересадил умирающему пациенту Бойду Рашу сердце шимпанзе. Раш умер через два часа после трансплантации. Томас Старзл предпринимал попытки пересадить детям печень шимпанзе в 1966, 1969 и 1974 годах, но ни одна из пересадок не оказалась успешной (после четвертой попытки ксенотрансплантации, предпринятой Старзлом в 1992 году, реципиент печени павиана прожил семьдесят дней). Вероятно, самый известный и спорный случай ксенотрансплантации произошел в 1984 году в Медицинском центре Университета Лома Линда в Калифорнии, когда Леонард Л. Бейли пересадил сердце павиана младенцу с синдромом гипоплазии левых отделов сердца [19] Группа морфологически близких дефектов сердца, включающих недоразвитие его левых отделов, атрезию или стеноз аортального и/или митрального клапанного отверстия. . У малышки Фае произошло отторжение органа двадцать один день спустя. Ее случай вызвал волну критики пересадки органов от животных к человеку.

Медицина развивалась благодаря экспериментам, и нередко не самым этичным. Однако что важнее: человеческое достоинство или прогресс?

До операции Бейли даже не пытался найти сердце донора-человека, и это решение впоследствии подверглось резкой критике со стороны многих специалистов по этике. Хотя некоторые сторонники Бейли сравнили этот случай со случаем Барни Кларка, стоматолога, получившего «вечное» искусственное сердце в 1982 году, многие биоэтики считают такое сравнение недопустимым. Врачи Кларка искали альтернативные варианты для своего критически больного пациента, но не нашли их. Кроме того, он был взрослым человеком, способным дать осознанное согласие на экспериментальное лечение, а хирурги малышки Фае опирались исключительно на согласие ее родителей. В 1984 году известный ученый в области здравоохранения Джордж Аннас задался вопросом на страницах газеты «Christian Science Monitor»: «Неужели мы возвращаемся в старые времена, когда врачи просто экспериментировали [с людьми]?» Колумнист «Times» Чарльз Краутхаммер презрительно назвал эту операцию «приключением для медицинских этиков». Бейли только навредил себе еще сильнее, когда публично заявил, что не верит в эволюцию. Это заявление подорвало его авторитет среди большого числа людей.

Некоторые критики утверждают, что ксенотрансплантация, нарушающая границы между видами и угрожающая уникальности человека, никогда не станет этичной, даже если она будет очень эффективной. Защитники прав животных ставят под вопрос допустимость убийства высокоразвитой обезьяны вроде шимпанзе ради спасения жизни человека. Большинство биоэтиков, возражающих против ксенотрансплантации, высказывают сомнения по поводу экспериментального характера процедуры. В случае с Ширли нужно решить, как соотносить 20-процентную вероятность получить человеческое сердце вовремя с неизвестными шансами на выживание после пересадки органа шимпанзе. Кто должен принимать это решение? Родители Ширли? Трансплантологи? Общество в целом? Родителям девочки, вероятно, тяжело определить, чем является такая трансплантация в первую очередь: терапевтическим вмешательством или экспериментом. До подписания согласия на эту рискованную процедуру их должны проинформировать о мрачном историческом контексте. Если судить по прошлому опыту, операция, предложенная доктором Велби, вряд ли сработает.