Андрей Галушка - Тэтчер. Великие личности в истории

Появились новые финансовые продукты, в частности производные финансовые инструменты, такие как опционы или фьючерсы, которые многие считали вариантом азартной игры, ставками на изменение процентных ставок, обменных курсов или цен на биржевые товары. Контролировать эти новые продукты было крайне сложно даже тем финансовым институциям, которые их создали. Количество финансовых трансакций возросло взрывообразно. Фирмы начали искать новых сотрудников, способных обеспечивать прибыль в новых условиях. Если раньше финансы были отраслью, где царила та самая стереотипная «британская чопорность», где дела шли по давно накатанной колее и требовались не столько умение и опыт, сколько «правильное» происхождение и учеба в «правильной» школе и университете, то теперь туда хлынул поток молодых и зубастых, совсем неаристократических типов. Возникли яппи (от английского yuppie, что расшифровывалось либо как young urban professional person , то есть «молодой городской профессиональный человек», либо как young UPwardly-mobile professional , «молодой поднимающийся вверх профессионал»). Яппи стали символом эпохи. Их зарплаты казались — и нередко были — чрезмерными, и яппи, не сдерживаемые распространенными в среде «старых» финансистов понятиями о приличиях, создали в стране нечто, напоминающее эпидемию жадности. Не случайно именно тогда на экраны вышел американский фильм «Уолл-стрит», где из уст героя Майкла Дугласа прозвучала знаменитая апология жадности: «Жадность — это хорошо!».

В начале третьего премьерского срока Маргарет Тэтчер к британцам вернулось, казалось, давно забытое ощущение процветания как естественного состояния страны. Переход от старого положения консенсуса, поддерживаемого в 1950-е и 1960-е годы как лейбористами, так и консерваторами, к новому режиму практически свободного предпринимательства был болезненным. Пришлось преодолеть инфляцию, высокие процентные ставки, беспрецедентную безработицу и проблемы с обменным курсом фунта стерлингов. Но в итоге удалось перейти от грабительских наивысших ставок налогов (которые сохраняли правительства не только лейбористов, но и консерваторов) к подоходным налогам в промежутке от 25 до 40 % (установленных в 1988 году), стабилизировать инфляцию, увеличить долю собственников жилья и финансовых инструментов среди рядовых британцев, привнести динамизм в жизнь страны.

Не всем это нравилось. Традиционалисты оплакивали деиндустриализацию, снижение роли промышленности в экономике и соответствующее повышение роли сектора услуг. Закрывались и исчезали, не выдерживая конкуренции, предприятия и целые отрасли (к примеру, судостроение), но зато успешные предприятия привлекали иностранных инвесторов. Лондонский Сити на глазах превращался в первостепенный мировой центр по управлению финансовыми потоками. Прибыли от продажи нефти и газа Северного моря позволили Британии снова стать одним из ведущих глобальных инвесторов. Казалось, за экономику теперь можно не волноваться.

В отличие от ситуации начала второго премьерского срока Тэтчер, когда правительство не было вполне уверено в своих действиях, после выборов 1987 года кабинет приступил к энергичной программе реформ. Однако сейчас новое правительство было гораздо менее «тэтчеристским». Многие старые соратники Тэтчер (например, Теббит и Уайтлоу) завершили активную политическую деятельность. Новые министры не были идеологически убежденными сторонниками премьер-министра, а скорее были прагматиками слева от центра Консервативной партии: Кеннет Бэйкер, Кеннет Кларк (покинувший парламент только после выборов 2019 года), Норман Фаулер, Том Кинг, а также впервые ставший членом кабинета Джон Мэйджор, занявший пост главного секретаря казначейства.

Правительство энергично приступило к работе. О планах дальнейшей приватизации говорилось выше. Помимо этого был создан межминистерский комитет, возглавляемый Маргарет Тэтчер, который в марте 1988 года постановил выделить из бюджета три миллиарда фунтов помощи бедным районам крупных городов [36] В Британии, как и в США, часто исторический центр города окружают исторические рабочие бедные районы, за которыми, в свою очередь, находятся богатые пригороды, населенными преимущественно представителями среднего класса. . Главными мишенями реформ, по замыслу Тэтчер, должны были стать образование и здравоохранение.

Сменивший Джозефа на посту министра образования Кеннет Бэйкер подготовил далекоидущий Закон о реформе образования, принятый в 1988 году. Новый закон (получивший от недоброжелателей прозвище «песчаная крыса», gerbil — от Great Education Reform Bill , «закон о великой реформе образования») ввел базовую национальную учебную программу (до того закон требовал от начальных и средних школ только обязательного преподавания основ религии). Школы освободили от контроля местных органов народного образования и их мелочной опеки и позволили самостоятельно распоряжаться своим бюджетом. Было также упразднено Управление образования Внутреннего Лондона (еще раньше, в 1986 году, в соответствии с предвыборными обещаниями 1983 года, был упразднен Совет Большого Лондона, что сделало столицу страны уникальным огромным метрополисом без единой центральной администрации).

Было увеличено количество студентов, поступающих в высшие учебные заведения, а также введены студенческие ссуды на льготных условиях, чтобы помочь студентам из небогатых семей получить высшее образование. Университеты не были довольны тем, что их обязывают расширять прием, и жаловались на недостаточное финансирование. Учителя средних школ тоже возражали как против новых правил работы, так и против новой бюрократической машины, определяющей, что нужно преподавать, кому и как, и проверяющей результаты преподавания. Надо сказать, что вмешательство государства в учебный процесс было вызвано всплеском модных новых и прогрессивных методов обучения. Упомянутая выше британская телевизионная комедия «Да, господин министр» не обошла их вниманием: «Судя по статистическим данным, практически все дети в графстве умеют читать и писать вопреки стараниям учителей дать им “прогрессивное образование”». А в продолжении этой комедии, сериале под названием «Да, господин премьер-министр», появившемся в конце 1980-х годов, один из эпизодов, по удивительному совпадению вышедший в 1988 году — том же году, что и закон об образовательной реформе, был полностью посвящен этой теме:

«Я спросил Арнольда, что он обо всем этом думает на самом деле. Он, даже не стесняясь, перегнулся через левый подлокотник своего кожаного кресла, видимо, чтобы убедиться, не может ли нас кто-либо подслушать, затем наклонился почти вплотную ко мне и шепотом сделал поистине шокирующее признание: по его мнению, в принципе — это совсем не плохая идея.