Андрей Галушка - Тэтчер. Великие личности в истории

Последовали пять лет напряженных переговоров. В какой-то момент премьер-министр Греции (страны, которая вместе с Испанией и Португалией совсем недавно вступила в ЕЭС) даже заявила, мол, хорошо бы, чтобы Британия оттуда ушла. Но в конце концов соглашение было достигнуто. В Фонтенбло, недалеко от Парижа, в 1984 году был подписан документ, в котором Содружество признало: если государство-член Содружества осуществляет выплаты в бюджет ЕЭС, чрезмерные по отношению к его относительному благосостоянию, то возможна коррекция этих выплат. Реально это означало, что Британия добилась ежегодного возвращения ей приблизительно около трех с половиной миллиардов из годовых взносов в европейский бюджет. Сторонники британского участия в ЕЭС могли теперь указывать на соглашение в Фонтенбло как на пример того, что Британия может добиться своих целей в рамках европейских институтов.

Маргарет Тэтчер также стремилась добиться облегчения правил ЕЭС в отношении малых фирм. Она даже попыталась на переговорах с главами европейских правительств поделиться собственным опытом, упомянув, что лично знает, как тяжело малым предприятиям — она когда-то работала в фирме, где было только три работника (имея в виду магазин своего отца). Тогдашний премьер-министр Италии Джулио Андреотти шепнул соседу достаточно громко, чтобы Тэтчер услышала: «Интересно, что стало с двумя другими?»

Еще одной целью Маргарет Тэтчер было создание внутреннего европейского рынка и отмена нетарифных торговых барьеров (различных национальных стандартов и правил для ведения бизнеса). Из-за наличия этих барьеров (всего около трех сотен), например, британские страховые и другие финансовые фирмы не имели возможности работать на территории Германии. Если бы удалось достичь соглашения по этому вопросу, Лондонский Сити был бы в огромном выигрыше. И заключенный в 1985 году Единый европейский акт стал наиболее важной поправкой к Римскому договору 1957 года, создавшему Общий рынок.

В своих воспоминаниях Тэтчер писала: «Моей определяющей целью было создание единого общего рынка. Ценой, которую пришлось заплатить за достижение единого рынка со всеми его экономическими преимуществами, было расширение принципа голосования большинством в делах Сообщества. Иного выхода не было, так как иначе отдельные страны поддались бы давлению изнутри и отказались бы открывать свои рынки. Это также требовало больше власти для Европейской комиссии, но эта власть должна была использоваться для создания и поддержки единого рынка, а не для продвижения иных задач».

Однако именно «иные задачи» были на уме у руководства ЕЭС, особенно у тогдашнего президента Европейской комиссии Жака Делора. До того, как стать президентом, Делор был министром финансов в социалистическом правительстве Франции при президенте Миттеране. Он считал, что логика единого рынка, который отстаивает Тэтчер, неизменно должна привести к созданию единой европейской валюты — но такой логики Тэтчер не признавала.

Хотя будучи в оппозиции Тэтчер критиковала лейбористское правительство за отказ войти в ERM, сейчас она сама стала противницей участия Британии в этом механизме. Однако министры ее кабинета считали, что Британии это необходимо, ибо поможет укрепить финансовую дисциплину и контролировать инфляцию. Среди министров кабинета, считавших, что нужно открыто привязать валютный курс фунта стерлингов к европейским валютам, были министр иностранных дел Джеффри Хау, канцлер Найджел Лоусон (который уже в 1987 году неофициально и, по утверждению Маргарет Тэтчер, без ее согласия привязал курс фунта к немецкой марке), секретарь по делам промышленности Майкл Хезелтайн, вернувшийся в кабинет. Позже это поддержат будущий канцлер, а затем премьер-министр, Джон Мэйджор. Хау и Хезелтайн считали, что Британия должна принять единую европейскую валюту, однако Лоусон и Мэйджор придерживались точки зрения, что достаточно лишь участия в механизме валютных курсов. Тэтчер оставалась решительной противницей фиксированного курса фунта: «Если вы пробуете отбрыкиваться от рынка, рынок брыкнет вас». Как показали события сентября 1992 года, когда британский фунт был вынужден с позором покинуть Европейский валютный механизм, именно Тэтчер, а не ее коллеги, оказалась права.

Жак Делор в сентябре 1988 года выступил на съезде британского Конгресса профсоюзов, где попытался обратить британских левых, рассматривавших ЕЭС как детище капиталистических монополий, в «свою веру». Он указал, что под эгидой Сообщества рабочие смогут себе гарантировать то, что им не дает консервативное правительство: «Невозможно построить Европу только на дерегулировании. Внутренний рынок должен быть построен так, чтобы работать на пользу всех и каждого гражданина Сообщества. Поэтому необходимо улучшить условия жизни и работы рабочих, обеспечить лучшую защиту их здоровья и безопасности труда».

Вряд ли можно было рассчитывать, что премьер-министр оставит такое явное вмешательство во внутибританские споры без ответа. Через две недели Маргарет Тэтчер произнесла речь в Бельгии, в знаменитом городе Брюгге с сохранившимся со времен средневековья историческим центром. Речь 20 сентября 1988 года часто называют свидетельством враждебности Тэтчер к Европе. Премьер начала ее с шутки: «Господин председатель, вы пригласили меня произнести речь на тему Британии и Европы. Наверное, мне нужно поздравить вас за смелость. Если верить тому, что иногда говорят и пишут о моих взглядах относительно Европы, моя речь должна бы быть подобна рассуждениям Чингисхана о преимуществах мирного сосуществования».

Однако прочитав текст речи или прослушав ее в записи, сложно прийти к выводу об антиевропейской позиции Тэтчер. В речи нет ничего о стремления увести Британию из ЕЭС, наоборот, Тэтчер говорит: «Британия не мечтает о каком-то тихом изолированном существовании на окраине Сообщества», судьба Британии — в Европе, страна должна быть частью ЕЭС. По мнению Тэтчер, Сообщество было задумано как хартия экономической свободы, но эта философия оказалась под угрозой из-за предложений о монетарном союзе, об общей валюте и о «социальной Европе», где вся власть сконцентрирована в ее центре. «Мы не для того успешно откатили границы государства в Британии, чтобы увидеть их воздвигнутыми свыше на европейском уровне, европейским сверхгосударством, устанавливающим свое доминирование из Брюсселя. …Мы победили социализм на нашем пороге, в Британии, не для того, чтобы увидеть, как он заходит через заднюю дверь из Брюсселя». При этом Тэтчер призывала к усилению сотрудничества стран ЕЭС в области оборонной и внешней политики. Направление, которое она считала оптимальным, было также очерчено в речи: «Мы никогда не должны забывать, что к востоку от железного занавеса народы, ранее бывшие в полной мере частью европейской культуры, свободы и идентичности, оказались отрезанными от своих корней. Мы всегда должны рассматривать Варшаву, Прагу и Будапешт как великие европейские города». Здесь Тэтчер тоже оказалась провидицей, и в 2004 году эти города и страны действительно стали частью объединенной Европы.