Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

Логичным выражением этого тренда стало появление марксизма, выросшего, как известно, из радикального либерализма.

Марксизм в его опошленном и примитивном изводе предстает в качестве воззрения, опиравшегося на доминирование экономических интересов. Критики марксизма жестко указывали на эту его сторону: «Позитивизм и материализм отрицают ответственность, свободу, творческую волю, отрицают человека и строят безвольную теорию социальной среды и власти необходимости, могущества внешних обстоятельств» [74].

Соответственно, проблема телеологии и генетики раздвоилась. С одной стороны, «телеология» сохранила свою первоначальную диспозицию: устроение «идеального» мира против уступок его несовершенству.

С другой, практической, она сохранила свою задачу воплощения нормативных идеологических конструкций. Здесь задача «телеологии» – противостоять подходу, связанному с решением насущных проблем, выявленных в ходе анализа противоречий развития, который отстаивала «генетика».

Следует отметить, что все «большие» социальные теории, будь то либерализм, социализм, коммунизм, носили последовательно нормативный характер. Они все исходили из того, что общество может быть основано на единой системе ценностей и представлений. Более того, эти ценности и представления являются имманентно присущими человеку.

Разница состояла в том, что либерализм считал, что достаточно освободить человека от гнета и предрассудков, а социализм и в особенности коммунизм настаивали еще и на воспитании, которое обеспечит интериоризацию соответствующих ценностей и представлений. При таком взгляде видна прямая наследственная связь этих теорий с религией, которая также обращалась к абсолютным, внеисторическим и внесоциальным ценностям и представлениям.

Следует обратить внимание на то, что основные научные концепты, лежащие в основе функционирования современного государства и его экономики, носят последовательно нормативный характер, являются производными от телеологических представлений. За столетия сложилась прочная телеологическая конструкция, подпитывающая соответствующие идейно-политические представления.

В рамках этой логики становится понятным изменение статуса самой либеральной идеологии. После мировой «либеральной» революции 1968 г. либерализм достаточно быстро превратился в «светскую религию», нормы которой стали рассматриваться в телеологических основаниях развития большинства западных стран. Эти нормы охватывали по преимуществу «верхние», политические этажи государственных зданий соответствующих стран. При этом генетическая составляющая сохранила свой статус на «экономических» и «социально-бытовых» этажах.

Примечательна борьба между телеологией и генетикой при решении социальных проблем. Так, популярная сегодня в ЕС либерализация трудового законодательства несет на себе явный отпечаток телеологических представлений, основанных на «религиозных» нормах либерализма.

Ранее уже отмечалось, что в течение полувека на обобщенном Западе преданность «псевдолиберальной» светской религии во все большей мере становилась критерием в случае вертикальной мобильности отбора, осуществляемого в рамках структур, связанных с истеблишментом. Эти ценности превратились в некий надпартийный консенсус, почти в надконституционные ценности. Именно почти религиозный статус этих «псевдорелигиозных» ценностей обусловливает уровень реакции на слова и действия, которые воспринимаются в качестве посягательства на «святыни».

Представляется, что именно этим можно объяснить характер реакции элит Запада – верной паствы обсуждаемой религии – на позиции президента России. Да и реакция «псевдолиберального» истеблишмента на президента Д. Трампа имеет сходные истоки. Это позволяет характеризовать магистраль развертывающегося на Западе идейно-политического противоборства в качестве своего рода религиозной войны между псевдолиберальной «гражданской» религией, с одной стороны, и приверженцами различного рода традиционных религий, с другой. При таком понимании избрание Д. Трампа – восстание христианской Америки против диктата «псевдолиберального» истеблишмента.

В то же время у значительной части контрэлит обобщенного Запада не исчезали настроения, связанные с ориентацией на интересы как локальные, так и национальные. Тем более что эти настроения еще более характерны для элит развивающихся стран, где осознание национальных интересов тесно переплетено с идеологическими настроениями, привычно относимыми к национализму – позорному «клейму» «псевдолиберальных» глобалистских элит.

Это отступление было необходимо, чтобы выявить современную политическую, более того, геополитическую проекцию давнего спора между сторонниками двух различных принципов развития.

Следует отметить, что доминирование телеологических идейно-политических конструкций подрывается глобальными и национальными процессами социально-экономического развития. Усложнение социальной жизни, фрагментирование структуры социально-экономических интересов, их рефлексия ведут к распаду больших общностей, к которым прежде обращались большие социальные концепты.

Сегодня все большее влияние оказывают представления, основанные на индивидуальном и групповом опыте, на «человеческом» измерении процессов развития. Эти генетические в своей основе представления должны были бы стать импульсом для создания альтернативных по отношению к телеологии теоретических конструктов в качестве основы для «генетического права» или «генетической экономики».

Следует указать, что такие попытки были сделаны. К ним, безусловно, следует отнести «понимающую социологию» и «этнометодологию», «социологическую теорию права» и «историческую школу» в экономике. Но современный телеологический мейнстрим отбросил эти достижения социальной мысли.

Причины этого вполне очевидны. Следование теоретическим подходам названных научных направлений сразу же ставило бы под сомнение всю либеральную догматику с ее претензиями на внеисторические, «общечеловеческие» ценности и представления. Соответственно, под ударом оказалось бы сложившееся сегодня доминирование телеологических подходов. Это же, в свою очередь, предполагало бы поистине грандиозные перемены в институциональной системе современной социальной науки с ее прочно устоявшимися иерархиями, взаимоотношениями и, наконец, интересами.

Такая парадигмальная революция возможна лишь под давлением широкого осознания последствий слепого следования телеологическим подходам. Представляется, что современные общественные процессы, в том числе и обсуждаемые в данной работе, создают предпосылки для такой парадигмальной революции.