Внутренний СССР - Многорегиональный блок либо межрегиональный конгломерат? — выбор будущего либо возврат в прошлое

Однако есть и большая разница между советским и западным обществом в предкризисный период:

· У нас не была развита, как там, сеть масонских лож (если и были ложи, то очень закрытые и не всегда признанные на Западе), а, следовательно, у многих людей в советском обществе не было и внутренних запретов на выявление субъективного, объективного и тем более потенциального вектора целей [20]развития.

· Межрегиональный конгломерат, в отличие от многорегионального блока, не подвергался информационной агрессии, а следовательно даже если бы с суперсистемного уровня или по каким-то причинам масонством и был идентифицирован субъективный вектор целей, то им всё равно бы оказался не доступен (не с чем соотнести) объективный вектор целей развития всего западного общества;

· Что касается потенциального вектора целей [21], то он не может быть им доступен до тех пор, пока они не преодолели на мировоззренческом уровне (то есть на безсознателльных уровнях психики) хотя бы материалистического атеизма, не говоря уж об атеизме идеалистическом. Что касается их пребывания под властью идеалистического атеизма, то приверженность ему на мировоззренческом уровне обезпечивает своеобразный запрет даже не на вход в будущее, а просто на попытки такого входа, поскольку алгоритмы будущего в русле Промысла имеют и свою систему защиты, функционально аналогичную той, которая описана в работе ВП СССР “Психологический аспект истории и перспектив нынешней глобальной цивилизации”, где речь идёт о путях вхождении в эгрегор, именуемый «Русский дух», защищённых от происков психологических «хакеров-громил»: «Не в силе Бог, а в Правде» — и есть наиболее краткое выражение содержания и способа защиты эгегора Русского духа от психологического хакерства.

Соответственно сказанному получается, что:

Декларативно предлагать Западу, управляемому масонством, что-либо публично — прямо и откровенно — безполезно: не будет возпринято вследствие внутренних глубинно-психологических запретов, а значит и не будет понято, но при этом может возникнуть неадекватная интерпретация собственных глубинно-психологических страхов и запретов в качестве угрозы извне — из России.

Давать в обход контроля сознания, отвлекая внимание, — у нас на это нет ни права, ни желания, поскольку такой подход вёл бы к дальнейшей внутренней антагонизации психики представителей культуры Запада.

Помочь им снять внутренние запреты — это то, что мы могли бы, но опять же, как показывает опыт общении с доморощенными зомби и демонами, — результативность таких действий носит характер сатистического разпределения по параметрам «достигнуто — не достигнуто» вследствие того, что свою часть работы по психическому развитию они могут и способны проделать лишь после того, как выйдут из алгоритма «Левия Матвея» [22], в рамках которого многие из них и действуют.

Но наряду с этим, очень часто во время переговоров деловые люди Запада демонстрирует более высокую культуру общения (в смысле адекватного выражения своих и возприятия чужих мнений), нежели та, что господствует в России, включая даже среду сторонников КОБ. И эта более высокая культура личностного общения сочетается с неожиданной для многих предпринимателей России прямотой и деловой твёрдостью западных бизнесменов, изключающей всяческий аферизм и набегово-разрушительный характер ведения бизнеса, который пока так часто имеет место в среде отечественных «бизнесменов».

Всё это вселяет некоторые надежды, которые тоже из области афоризма «Не было счастья, да несчастье помогло». То есть определённая культура общения в масонских ложах (и во многом близкая ей культура общения в среде иерархов и активистов РПЦ) может стать тем путепроводом, по которому “Мёртвая вода” (как средство возстановления целостности миропонимания) сама (без особых усилий со стороны её сторонников) протечёт на Запад.

И если прямо поставить вопрос о приоритетности в векторе целей Русского народа: «куда идти?» либо «откуда пришли?» — то сегодня необходимо признать, что:

· В художественной и исторической литературе внимание писателей сосредоточено на спорах вокруг ответа на вопрос «откуда?» и к нему же они стараются привлечь внимание и мысли читателей.

· Но ни в художественной литературе, ни в научных монографиях по социологии и психиатрии не существует жизненно обоснованного определения — что есть человек. Вследствие этого нет и ответа на вопросы:

O что мы объективно собой представляем в настоящем?

O куда мы объективно движемся?

O куда нам лучше двигаться, изменив объективно исторически сложившуюся направленность своего движения?

Более того, выясняется, что определиться в ответах на три последних вопроса (O) невозможно до тех пор, пока не выявлены типы строя психики, включая и человечный как естественный идеал, который каждый должен воплотить в себе самом в жизни.

Различение — всегда разпознавание «это — не это». И если даже есть «это» — цель движения, а «не это» — «откуда идём» (а равно «что собой представляем» в настоящем) — отсутствует, то процесс преображения в сторону человечности не пойдёт, то есть не будет положительной динамики ни личностной, ни социальной системы в целом.

Отсюда всякие попытки поставить КОБ в вину, что она способствует делению человечество на животных, зомби, демонов и человеков — безпочвенны, поскольку, если такая стратификация по типам строя психики объективно существует, то также объективно должна существовать и определённая динамика изменения статистики разпределения населения по типам строя психики. И нормальной для общественного развития должно быть смещение этой статистики в сторону преобладания человечного типа строя психики и изчезновения нечеловечных типов во взрослом населении [23]. И в силу этого обстоятельства постановка вопросов должна быть иной:

· После того как типы строя психики выявлены и лексически определены, какая динамика по отношению к прежней должна разсматриваться в качестве положительной и отрицательной?

· И какая из этих динамик реально поддерживается сложившейся политической практикой?

Начнём с разсмотрения понятийного аппарата, которым пользуются публичные политические аналитики.

Так, например, один из наиболее известных аналитиков начала перестройки — С.Э.Кургинян — пользуется в своём анализе глобального исторического процесса такими терминами, как «модерн», «постмодерн», «контрмодерн». Этот «птичий» язык понятен сегодня только в узком кругу самих аналитиков, причём аналитиков определённого толка, что означает — он будет непонятен и неприемлем не только всему остальному обществу, но и аналитикам иных толков.