Иосиф Григулевич - Инквизиция

Приговор инквизиции по делу Рамиреса Орельяно не сохранился, и его дальнейшая судьба нам неизвестна.

Террор инквизиции и испанских властей, направленный на подавление патриотического движения, не смог, однако, предотвратить неизбежного взрыва в колониях. В 1810 г. повсеместно в испанских владениях начались освободительные восстания. В Мексике борьбу патриотов возглавил священник-креол Мануэль Идальго. Церковные и светские колониальные власти обвинили Идальго в том, что он провозгласил войну «богу, священной вере и родине». Эти же обвинения содержались в направленном против него эдикте инквизиции от 13 октября 1810 г., в котором этому патриоту приписывали всевозможные преступления против веры. Прокурор инквизиции объявил его «формальным еретиком, вероотступником, атеистом, материалистом, деистом, развратником, мятежником, раскольником, иудействующим, лютеранином, кальвинистом, преступником, повинным в нарушении божественных и человеческих законов, богохульником, беспощадным врагом христианства и государства». Инквизиторов мало смущало, что многие из перечисленных обвинений взаимоисключались. Цель эдикта заключалась в том, чтобы всемерно опорочить Идальго в глазах верующих. Предъявив ему вышеупомянутый набор обвинений, инквизиция провозгласила Идальго отлученным от церкви и угрожала ему всеми прочими карами, «установленными церковью против нарушителей общественного порядка, возбудителей гражданской войны и анархии в католическом обществе и тех, кто общается с ненавистными отлученными, против клятвопреступников, повинных в святотатстве, еретиков, каким является данный преступник» (Ibid., p. 258–259).

Идальго опроверг обвинения инквизиции в «Манифесте к нации», в котором утверждал, что он и его сторонники не являются врагами религии, признают только «римско-католическую апостолическую религию» и намереваются сохранить ее «во всех ее частях».

«Откройте глаза, американцы, — писал Идальго, — не позволяйте вашим врагам соблазнять вас. Они называют себя католиками только потому, что это им выгодно, их бог — деньги, их угрозы направлены на сохранение порабощения. Неужели вы поверите, что добрым католиком может быть лишь тот, кто подчиняется испанскому деспоту. Откуда взялась эта новая догма, этот новый символ веры?»

Ответ инквизиции не заставил себя долго ждать. В новом эдикте инквизиция обрушила на Идальго новый град проклятий, назвав его «двуличным, самозванцем, бесчестным еретиком, жестоким атеистом, агностиком».

В начале июля 1811 г. испанцам удалось захватить в плен мужественного патриота. Опасаясь народного гнева, они поспешили немедленно с ним расправиться.

На допросе церковные власти обвинили его в симпатиях к иудаизму, в принадлежности ко всевозможным «преступным сектам, в том числе несторианской, марцианской, якобитской, а также в том, что он является подлинным сектантом французской свободы, развратником, бунтовщиком, схизматиком и революционером, как это впоследствии доказал, став генерал-капитаном повстанцев». [328] Los procesos militar e inquisitorial del Padre Hidalgo у de otros caudillos insurgentes. Mexico, 1953, p. 259, 262 Идальго был лишен священнического сана и тайно расстрелян неподалеку от г. Чиуауа 13 июля 1811 г.

Расправа над Идальго и другими патриотами была отпразднована инквизиторами и членами церковного капитула в г. Мехико торжественным молебном в честь «безграничной божьей мудрости, спасшей королевство от преступных чудовищ, покушавшихся на драгоценную и достойную жизнь его превосходительства сеньора вице-короля».

Как уже было сказано ранее, в 1813 г. кадисские кортесы приняли решение о запрещении трибунала инквизиции и его роспуске как в Испании, так и в ее заморских владениях. Но это решение в колониях, где власть находилась в руках сторонников старого порядка, не было проведено в жизнь. Правда, решение кортесов заставило действовать инквизиторов более осмотрительно, но их опасения продолжались недолго. В 1814 г., возвратившись из Франции, Фердинанд VII отменил кадисскую конституцию и восстановил деятельность ненавистного трибунала, который в колониях вновь принялся за свои привычные злодеяния.

После гибели Идальго борьбу за независимость Мексики возглавил другой священник — метис Хосе Мария Морелос. Учитывая обвинения в безбожии, выдвигавшиеся инквизицией против патриотов, Морелос провозгласил господствующей религией Мексики католическую и особенно тщательно следил за выполнением церковных обрядов в армии патриотов. Но это не спасло его от тех же обвинений, которые были выдвинуты против его предшественника. Церковники, поддерживающие испанцев, и его объявили безбожником и антихристом, «с рогами и копытами».

2 ноября 1815 г. Морелос был взят в плен испанцами. Узнав об этом, генеральный инквизитор Флорес поспешил предложить свои услуги вице-королю Кальехе: «Участие трибунала инквизиции (в осуждении Морелоса. — И. Г.) могло бы быть очень полезным и способствующим чести и славе божьей, интересам короля и государства и, возможно, наиболее действенным средством для прекращения восстания и достижения неоценимого блага усмирения королевства и отречения восставших от своих ошибок».

Морелос был передан инквизиции. В течение трех дней прокурор «священного» трибунала состряпал против Морелоса пространное обвинение из 26 пунктов, в котором руководитель патриотического движения объявлялся «еретиком и распространителем ереси, гонителем и преследователем церковного начальства, осквернителем церковных таинств, раскольником, развратником, лицемером, неисправимым врагом Христа, поклонником еретиков Гоббса, Гельвеция, Вольтера, Лютера и им подобных прокаженных авторов, материалистов и атеистов, предателей бога, короля и папы».

23 и 24-й пункты обвинения против Морелоса прокурор инквизиции сформулировал следующим образом:

«Этот преступник, наподобие отвратительных животных, питающихся гнилыми отбросами, соответственно его сладострастию, честолюбив и безмерно надменен, тоже ел и пил из гнилых источников Лютера и других осужденных церковью еретиков с тем, чтобы разрушить законодательную власть церкви и присущую ей власть, претендуя тем самым свергнуть одновременно и алтарь, и религию. Но он преследовал не только эти цели, он стремился разрушить трон и поэтому в своей вредоносной конституции оправдывал восстания против законного властелина и объявил войну нашему монарху любимейшему сеньору дону Фердинанду VII (да сохранит бог его жизнь), обвиняя его в тирании и деспотизме, как проповедовали последователи Уиклифа, сторонником которого является данный преступник, такой же еретик, как и вышеназванные, осужденные за это заблуждение Констанцским собором, а также верховными понтификами Мартином V и Павлом V, следуя нормам четвертого толедского собора.