Сергей Короткий - Произвол правителя. Серия «Искусство управления»

Именно теория определяет результаты наблюдения. Наблюдения обретают статус фактов только тогда, когда наполняются некоторым теоретическим смыслом. Так, гравитационные аномалии и смещения магнитных полей были признаны только после того, как в науке о Земле появилась соответствующая теория. Одно африканское племя не видело самолеты, которые три раза в день пролетали над их деревней, и только после того, как французские антропологи указали им на самолеты и объяснили, что это такое, жители деревни стали постоянно наблюдать этих «железных птиц».

Французская Академия наук категорически отказывалась регистрировать сообщения о «падающих с неба камнях», и они были изъяты из британских музеев и признаны несуществующими, пока теоретическим путем не доказали существование метеоритов. Наоборот, N-лучи наблюдались большим количеством физиков, несмотря на то, что они никогда не существовали, потому что они должны существовать исходя из теоретических представлений.

Более того, современная наука так углубилась в изучаемый ею мир, что прямое наблюдение часто невозможно даже с приборами (например, наблюдается не нейтрино, а результаты его взаимодействия с радиоактивным изотопом аргона). Развитие науки сопровождается усложнением технологии экспериментирования, одним из следствий чего является накопление интерпретационных процедур, встроенных в процесс наблюдения, что увеличивает субъективную опосредованность наблюдения.

«Теория, выдвигаемая ученым, зависит не только от фактов, имеющихся в его распоряжении, но и от традиции, представителем которой он является, от математического аппарата, которым случайно владеет, от его вкусов, от эстетических взглядов, от мнения его друзей и других элементов, которые существуют не в фактах, а в мышлении теоретика, и, следовательно, носят субъективный характер» 105 105 Фейерабенд П. Против методологического принуждения. В кн.: Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. – М.: Прогресс, 1986. – 542 с. . «Теории о природе человека являются интеллектуальными средствами выражения в меньшей степени объективной реальности, чем психологических особенностей их авторов» (Эдисон) 106 106 Аллахвердян А. Г., Мошкова Г. Ю., Юревич А. В., Ярошевский М. Г. Психология науки/ Учебное пособие. – М.: Флинта, 1998. – 312 с. .

В XVIII веке английский учёный Маскелейн, носивший почетный титул «королевского астронома», уволил своего подчиненного – Киннебрука – за то, что тот систематически регистрировал прохождение небесных светил на полсекунды позже самого мэтра. «Вина» Киннебрука состояла в том, что, в силу, своих психосенсорных способностей, реагировать быстрее он не мог 107 107 Там же. .

Этот «эффект субъективности» проявляется не только в создании теорий, но и манере оценки правильности, либо ошибочности своих и чужих теорий. Дж. Гилберт и М. Малкей обнаружили, что объяснение учеными своих профессиональных ошибок заметно отличается от объяснения ими аналогичных ошибок, совершенных коллегами. Свои ошибки они описывают как не связанные с их личными качествами, а обусловленные особенностями изучаемых объектов и влиянием внешних обстоятельств, в то время как ошибки коллег объясняют их личными особенностями. «Эго-защитный» характер восприятия ученых проявляется при объяснении ими не только своих ошибок, неудач, но и успехов.

Кроме того, сам выбор сферы научных интересов тесно связан с психологическими особенностями ученого и детерминирован потребностями восстановления внутренней душевной гармонии. «В философской системе прагматизма У. Джемс в полной мере воплотил свои психологические особенности и опыт общения с окружающими: будучи прагматиком по своему личностному складу, он свои бытовые прагматические установки возвел в общечеловеческие принципы и обобщил в философскую систему. Причем в работах этого ученого можно не только обнаружить проявление его психологических особенностей, но даже проследить перепады его настроения. Ф. Мануэль усмотрел в понятии всемирного тяготения результат психологической трансформации „тяги Ньютона к своей матери, с которой он был разлучен в раннем детстве“» 108 108 Там же. .

Библиографы одного из основателей формальной логики Дж. С. Милля свидетельствуют, что он обратился к этой науке, поскольку обрел в ней психологический комфорт, соответствующий его личностному складу: мог вести нелюдимый образ жизни и удовлетворить пристрастие к «сухим формализмам» 109 109 Там же. .

В истории науки, особенно среди ученых Нового времени, часто приходится сталкиваться со случаями предвзятого отношения ученых разных национальностей к достижениям друг друга. Так, английский математик Дж. Уоллис преувеличивал заслуги своих соотечественников, в том числе и собственные, при этом преуменьшая или вовсе игнорируя успехи французов. «Дж. Уоллис приписал себе математическую разработку циклоида, когда на самом деле только продолжил поиск, начатый Блезом Паскалем и Оноре Фабри… Дж. Уоллис первым в 1668 году разрешает проблему удара неупругих тел, но французские историки науки отдают приоритет Гюйгенсу, лишь бы отобрать его у не „своего человека“» 110 110 Бернатосян С.Г Воровство и обман в науке. – М.: Эрудит, 1998. – 384 с. .

Личные отношения между учеными тоже не остаются в стороне от поиска объективной истины. И. М. Сеченов всегда выступал оппонентом Н. Е. Введенского, поскольку испытывал к нему личную антипатию. По той же причине Гёте отвергал идеи Ньютона. Ньютон же перессорился со всеми выдающимися учеными своего времени – Гуком, Лейбницем, Флэмистедом. Дарвин, Эйнштейн, Резерфорд, Мендель, Юнг, Планк, Гельмгольц, характеризуя сопротивление своим идеям, отмечал, что в его основе лежали межличностные конфликты 111 111 Там же. . Действия ученых в этих случаях предопределены их субъективными интересами, а логические аргументы являются лишь способом их выражения.

Человеку доступны только те методы и практики, которые рождены его мировоззрением, те же, которые принадлежат более глубокому, широкому и ясному мировоззрению ему недоступны, так как он не достиг соответствующих принципов. Люди называют возможным то, что для них возможно, невозможным – то, что для них невозможно.

Когда Менедема спрашивали о его взглядах, он говорил, что он свободен, подразумевая, что человек обычно является рабом своих мнений. Менедем был буйного нрава и часто возвращался после своих лекций не в лучшем состоянии. Наиболее знаменитое его утверждение таково: «Если одно отлично от другого, значит, одно не есть другое». Допустив это, он продолжал: «Выгода не есть благо, стало быть, и благо не есть выгода». После Менедема эта школа стала известна под названием эретрийской. Ее приверженцы выступали против всех отрицательных утверждений, всех сложных утверждений и говорили, что только утвердительные и простые доктрины являются истинными 112 112 Холл М. П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. – М.: Изд-ва: АСТ, Астрель, 2005 г. – 480 с.